имя мальчика, не его статус или хотя бы пожелания подружиться с этим ребёнком.
Вовсе нет.
Те слова отца эхом звучат в моём сознании до сих пор, хотя я давно уже не ребёнок.
— Элайджа, ты должна умереть ради сына герцога.
Вот и всё.
Таким образом, ещё до того, как я успела хоть что-то определить, чего в принципе хочу от жизни, отец лично накинул мне на шею поводок, давая понять, что герцогский пёс. Конечно, у моего папаши были на то причины. Своей жизни он обязан был отцу Германа. Предыдущему герцогу. Но по какой-то причине он решил, что его долг должна выплачивать и я.
Но пока ты глупое наивное дитя, тебя особо не беспокоят подобные моменты. Ты не знаешь, что такое социальный статус или другой пол. Ты просто видишь перед собой ребёнка и думаешь: «О! Возможно мы сможем стать друзьями?»
В принципе мы и вели себя в то время как обычные дети. Дружили, играли, и не думали не о чём. Правда, со временем, я стала замечать, что что-то не так. Другие девочки не бегали по двору в штанах с короткой стрижкой волос. Отец стриг меня так коротко, что многие считали меня мальчиком. Так ещё и мужское имя. Даже сам Герман узнал, что я девочка только спустя несколько лет дружбы. Но тогда это не было столь важным.
Ровно до тех пор, пока я не подошла к тому возрасту, когда нужно было распределять детей из аристократических семей в специализированные школы и академии. Девочек обычно отдают в специальные академии, где их обучают манерам, этикету, умением шить, вязать, правильно говорить, разбираться в моде, искусстве, политике. Иными словами, подготавливают девочку к тому, что в скором времени она станет леди. Разумеется, знания поверхностны, но и их достаточно, чтобы ребёнок смог быстрее влиться в социум.
Но отец, воспитывавший меня с рождения в одиночестве, предпочёл отдать меня в младшую школу аристократов. Туда же, куда поступил и Герман. Он заверил это тем, что я должна всегда защищать юного герцога и присматривать за ним. А учитывая то, что в то время Герман и в самом деле был не сильно высоким ребёнком, согласилась с папой.
Да и, если честно, та академия была весьма неплохая. В ней было более глубокое изучение политики и, обычно, из тех детей, которые учатся в младшей академии, выходят хорошие юристы, секретари и бюрократы королевского дворца. А учитывая аристократический чин, будущее себе вырвать можно было.
Я училась, что есть сил. Но ради чего? Ради своего светлого будущего? Ради новых знаний и умений? Или ради того, чтобы юный герцог заметил меня? Нет! Конечно нет. Как ни странно, я отчаянно училась лишь с одной целью — чтобы отец похвалил меня.
За все три года обучения в младшей академии отец прислал мне только два письма. Первое письмо, когда я уже поступила, звучало так: «Не опозорь меня!» И я старалась. Старалась изо всех сил, чтобы отцу не было за меня стыдно. При этом на протяжении всех трёх лет мне нельзя было возвращаться к себе домой. Даже во время каникул.
Письма писал не сам виконт, а наш дворецкий. Тот и говорил, что отец надеется, что я найду решение и займу себя полезными делами. И, к счастью, меня к себе домой приглашал Герман, разрешая остаться на протяжении всех каникул.
Второй письмо от отца я получила уже по окончанию младшей академии. Причём младшую академию я закончила с отличием и попала в список почёта. Как думаете? В том письме говорилось о поздравлении? О гордости за свою дочь? Нет. И в нём лишь говорилось о том, что теперь я поступаю в военную академию. Этот выбор был для меня наиболее странным.
Ведь Герман Дукас отправился в академию высших аристократов, где принято заводить политические знакомства, налаживать отношения, а также подбирать выгодные браки. И это не говоря о том, Каждый мечтал туда попасть. А при должной поддержке туда мог попасть и аристократ низшего уровня. Такие, как виконты. Более того, Герман предлагал мне поддержку от семьи. И я хотела туда поступить, но нет.
Отец считал, что в академию для высших аристократов поступают только те, у кого имеется мозги. У меня же есть только сильное тело и навык сражения на мечах. Толку от меня немного. Поэтому, военная академия — единственный выбор.
В тот момент я не стала спорить с ним. Во-первых, я всё ещё хотела угодить своему отцу. Девочка, двенадцати лет, у которой всего один единственный родитель. Мать умерла при родах. Единственное, что мне досталось от матери — это необычные глаза-хамелеоны, а также весьма необычная фамилия Феникс. И отец предпочёл, чтобы у меня была двойная фамилия. Элайджа Розмари Феникс. Он считал, что таким образом я почту дух своей покойной матери, которую даже не помню.
Во-вторых, я не стала претендовать на академию для аристократов лишь потому, что и так владею множеством знаний из своей прошлой жизни. Управление делопроизводством, бухгалтерия, управление персоналом и многое другое. Трудно сказать, понадобится ли мне это, но во всяком случае, ударять лицом в грязь не придётся.
И всё же военная академия для меня была не таким уж желанным вариантом. Как не посмотри, а я всё же посматривала на других девочек. Изредка наблюдала за тем, как те устраивают чаепития, демонстрируют красивые наряды, обсуждают красивых юношей… А я, в свою очередь, была лишена всего этого. Да что там! Мне самой столько раз девушки в любви признавались!
Семья виконтов Розмари всегда обладали сильным и высоким телосложением. Мы буквально созданы для битвы. Мы выносливы, чудовищно сильны и обладаем уникальным чутьём. Именно поэтому я всегда была выше своих ровесников. Как девочек, так и мальчиков. Но при этом из-за рослого и крепкого телосложения, так ещё из-за короткой стрижки, меня никогда не воспринимали, как девочку.
Правда, не сказать, что я о чём-то сейчас жалею.
Опыт — есть опыт. Вот и всё.
Три года в военной академии пролетели довольно быстро. Я снова выделилась, став одной из лучших. У меня появились друзья. Профессора и тренеры мной гордились и рыдали, когда я покидала стены академии.
Мне было пятнадцать. В этом возрасте у девушек аристократов проходит обязательный дебют в королевском замке. Причём так принято. Каждая аристократка обязана заявить о себе. Всё же в дальнейшем её ждёт поиск жениха, брак и вступление в новую семью.
Трудно описать, как я в то время ждала
