щелчок. Дверь приоткрылась, и Аверин снова крутанул звезду, теперь в обратную сторону. Бесеныша будто высосало из замочной скважины, и он, повиснув на миг над алатырем, с легким треском исчез.
Аверин зашел внутрь. И пожалел, что у него нет с собой чего-то крупнее, чем носовой платок. Помещение проветривалось плохо, если проветривалось вообще, поэтому в нос ему ударило такое зловоние, что заслезились глаза. Запах усилился в разы, и к нему добавилась еще вонь чего-то горелого, мочи и фекалий.
И одновременно покалывание в пальцах, прекратившееся было после закрытия прохода в Пустошь, вернулось и мгновенно превратилось в боль. В руки будто вонзились тысячи крохотных иголочек, воздух перед глазами задрожал и пошел рябью. Аверин сморгнул, протянул руку в темноту и нашарил выключатель. Яркий свет залил «мастерскую».
Правда, больше всего это помещение напоминало пыточную камеру. В самом центре стоял металлический стол, похожий на прозекторский. Только к его углам были приделаны цепи, заканчивающиеся круглыми фиксаторами, выглядевшими как какие-то детские кандалы. Но предназначались они не для детей. По крайней мере Аверин очень на это надеялся. Он огляделся. Возле стены стояло что-то, очень напоминающее дыбу, а рядом — несколько тисков разного размера. В метре от стола находилась открытая клетка-ловушка. Еще две таких же он разглядел под столом.
В углу в стену была вмонтирована большая печь с кованой фигурной заслонкой.
Аверин подошел и потрогал заслонку. Она была еще теплой. Возле печи стояли несколько металлических прутьев, оканчивающихся какими-то кругами и знаками. Он поднял один из них — это были буквы в зеркальном отображении.
Клейма.
Значит, печь топили недавно. Вчера или сегодня ночью. Он заглянул внутрь, почти надеясь обнаружить там обгоревшие человеческие кости. Вопрос с исчезновением закрылся бы очень быстро, и такой исход ничуть не расстроил бы Аверина. Было совершенно очевидно, чем именно занимался здесь мальчишка.
На разделочный стол жертвы талантливого ребенка попадали живыми, иначе незачем было бы их так тщательно фиксировать. Те, кому повезло больше, были застрелены на охоте. А вот остальные… Они умирали долго и мучительно, прежде чем превратиться в безмолвные статуи в коллекции юного психопата. Аверин вспомнил собак у стены наверху. Некоторые из них были породистыми. И могли принадлежать, например, соседям. Что если кто-то, потеряв любимца, решил отомстить? Что бы сделал он сам, увидев место, в котором был зверски убит его питомец?
Аверин выпрямился. Нет, к сожалению, всё не так просто. В печи была только зола. Он нагреб немного на анализ, но был уверен, что если в ней и найдут фрагменты костей, то это будут кости животных.
Иголки продолжали вонзаться в его пальцы. Даже маятник был не нужен, чтобы понять: мощный выброс энергии тут произошел совсем недавно. Скорее всего, сегодня ночью.
Но Аверин всё равно поднял часы, намотал цепочку на кисть руки и вытянул ее вперед.
Маятник закачался как бешеный, едва не вырываясь из рук. И Аверин двинулся в указанную сторону. У противоположной стены, возле ряда полок с коробками маятник дернулся и начал описывать круги. Что бы ни произошло в этой комнате, оно произошло здесь. Огромный поток потусторонней энергии высвободился прямо на этом месте.
Такой след остается после вызова дива не ниже второго класса. Или когда див высвобождает свою демоническую форму. Что же… вот и еще одна версия событий. Обязательно надо узнать, обладал ли этот Даниил силой.
Аверин пробежался взглядом по полкам. Они спускались до самого пола, он наклонился, взял с одной из них большую металлическую коробку. Открыл и внимательно осмотрел.
В ней лежали инструменты. Щипцы, скальпели, пилочки и еще какие-то приспособления. Всё аккуратно разложено и тщательно вымыто. Он закрыл коробку и поставил ее на место. И тут заметил, что из-под самой нижней полки что-то торчит.
Аверин нагнулся и увидел кожаный ремешок. Потянул за него и вытащил наружу фотоаппарат.
Полароид. Корпус его треснул, видимо, фотоаппарат упал на пол и, скорее всего, был в руках у мальчишки, когда произошло то, что заставило его исчезнуть.
Аверин опустился на колени и заглянул под полку. И, да! Он увидел там именно то, что и надеялся. Белый квадратный кусочек картона.
Вот оно. Аверин потянул фотографию и поднялся, отряхивая брюки.
И нахмурился. На руке остались следы сажи. Странно. Он повернул фотографию к свету, и первое, что увидел, были огромные белые клыки.
Хм. Он принялся рассматривать фото внимательнее. Вот нос животного, а это его усы. А на заднем плане едва угадывалась чья-то рука со сжатыми пальцами.
И еще был виден светящийся красным цветом глаз. И полосы вокруг него.
Кот. На фотографии была запечатлена оскаленная пасть кота. А рука на заднем плане держала животное за шкирку.
Вот оно что! Пропавший малолетний садист фотографировал свою жертву.
Аверин подошел к ловушке, поднял ее и поставил на стол. И провел по ее дну рукой.
Всё дно было усыпано серо-черной шерстью.
Он еще раз посмотрел на фото. Верхнюю часть морды было плохо видно, однако, если присмотреться, можно было заметить горбинку.
Без всяких сомнений, это был тот самый кот, с колонны. Именно он должен был стать следующей жертвой «таксидермиста». Но что бы ни случилось здесь с мальчишкой, кот явно вытянул счастливый билет. Вероятно, он не растерялся и, оказавшись свободным от цепких рук, немедленно сбежал.
Версия с рассерженным хозяином теперь казалась довольно неплохой. Если у хозяина кота был, например, личный див-охранник, а то и фамильяр, то он мог запросто приказать притащить ему убийцу своего любимца для расправы. Или, хватившись своего кота, понять, куда он мог пропасть, и отправить дива на спасательную операцию.
Однако шансы найти пацана живым таяли на глазах.
Аверин наклонился над полом. Действительно, на полу были следы сажи, как будто тут сожгли бумагу или что-то подобное.
Хм. Фотографии. Где-то должны быть остальные фото. Наверняка мальчишка начал свою съемку не с этой.
Аверин вытащил с полки еще одну коробку. Она была картонной, длинной и по размеру неплохо подходила для хранения фото. Открыл ее и убедился, что опять не ошибся, она была наполнена фотографиями. Аверин вытащил одну. И с трудом подавил комок тошноты.
Невозможно было понять, кем было несчастное животное до того, как с него сняли шкуру.
Может, кошкой, может, енотом, а может, маленькой собакой. Освежеванное тельце было распято на столе, пасть распахнута в беззвучном крике. Полные боли и ужаса глаза не оставляли сомнений, что бедное существо еще живо.
Брезгливо отстранив от себя коробку, он подошел к столу и вывалил на него фотографии.
