мне ничего не помогло — ни адвокат, ни деньги.
Кто-то дал больше, и меня закрыли.
Чтоб молчал, а лучше не вышел совсем.
Неприметное здание в самом центре, знаю, куда идти, дверь без таблички, вот тут ничего не изменилось. Пожилой мужчина сидит за столом, изучая через толстые линзы очков бумаги. Адвокат Михаил Робертович, друг семьи, наверное, единственный, которому я еще верю, и единственный, кто был со мной рядом.
— Данил, очень рад тебя видеть, как доехал? Без приключений?
— Хорошо, спасибо вам за машину и деньги. Я за другим.
— Да, понимаю, сейчас.
Мужчина встал, медленно прошел до большого старинного сейфа. Открыл, передал кожаную папку. В ней лежали документы на квартиру родителей, загородный дом и ключи от него, а еще ключ от ячейки в банке, несколько ценных бумаг.
Два новых, с ценниками, обручальных кольца в целлофановом пакете. «Ролекс» настоящий, выполненный в белом золоте, с десяток фотографий, на которые я не хотел смотреть, а главное, бумаги на несколько фирм и бухгалтерские документы.
— Спасибо, что все сохранили, Михаил Робертович, очень вам благодарен.
— Мне это ничего не стоило, но прошу тебя, Данил, не делай глупостей.
— Единственную глупость, что я сделал, так это считал крыс — друзьями.
Глава 3. Сафин
— Смотри, какая лялька, какая ладненькая и гладенькая. Давай, девочка, давай, покажи все свои красивые места. Саф, нравится лялька?
Приват-зона клуба «Район» сверкала неоном, лилась музыка, девочки на стойках крутили бедрами. Одна из таких сейчас красиво раздвигала ноги, зависала в воздухе, умело приподнимая себя на пилоне, тут же опускаясь.
Девушка старалась, выгибала спину, ползла на коленях, смотрела только на меня, не обращая внимания на разговорчивого Марата.
— Она хочет тебя, сука, тебя, Сафин, всегда все бабы хотели, чертяка ты.
— Все бабы хотели, а сел из-за одной.
— Черт, Данил, я реально не знаю, как так вышло, меня и в городе тогда не было. А потом, сколько бы я денег ни предлагал, все в пропасть летело, словно заговор. Подстава чистой воды. И никто ничего не говорил, словно вымерли, языки проглотили.
Да, в пропасть я улетел конкретную, разодрав кожу до мяса и костей, но ничего, выжил.
— Марат, все нормально, прошлого уже не вернуть. Настоящим жить надо.
Прошлого и правда было уже не вернуть, а вот подкорректировать настоящее и будущее — вполне реально. Нужно только время, все снова упиралось в него.
Там, за решеткой, оно тянулось чертовски медленно, как тягучая липкая смола, обжигая и сдирая кожу до мяса. А вот сейчас его хотелось торопить, разогнать на полную, как гоночный болид, утопив педаль в пол.
Посмотрел на визитную карточку с красивым тисненым шрифтом, Минаев Вячеслав Олегович, номер телефона — и больше ничего. Стал до того большим человеком, что на визитке просто инициалы? На другой стороне белого картона был написан адрес элитного коттеджного поселка. Неплохо так устроился, Иуда.
Марат был уже почти пьян, как все-таки меняются люди за семь лет, хороший парень. Семь лет назад ему было двадцать три, веселый и открытый. А теперь говорит у него свой автосервис, тоже не просто так землю топчет.
— Я так рад, что ты вернулся, Саф, ты не представляешь, как рад. Извини, что не встретил, даже не знал.
— Все нормально.
Такое чувство, что никто не знал, словно и не было Сафина Данилы на свете, так, простой урка откинулся, каких сотни. Вычеркнули, стерли из памяти, выкинули на помойку.
Девочка легко шагнула вниз с подиума, подошла ближе, ноги длинные, красиво прогнулась, присела на корточки. Скользнув по моим бедрам руками, царапая острыми ноготками плотную ткань джинсов, тут же задела колено голой грудью.
Да, красивая, яркая, молодая совсем, глаза блестят. Склонил голову, вглядываюсь в ее лицо, вот она облизала губы, дотронулась до ширинки.
Под кайфом сразу видно.
— Ты не хочешь отдохнуть?
Слишком часто мне предлагают отдохнуть что-то.
— Похоже, что я устал?
— Нет, но все же?
Теперь что, так принято, уже стриптизерши сами предлагают пройти в приват?
Пригляделся лучше, сделал глубокую затяжку, глоток пива из бутылки. Я, конечно, не прочь отдохнуть, организм требовал свое. А у любого нормального мужика при взгляде на красивое женское тело член встает, и яйца наливаются спермой.
Затушил сигарету, девчонка уже встала на колени между моих широко раздвинутых ног, смотрела в глаза, словно просила ее трахнуть. Провел тяжелой ладонью по темным распущенным волосам, собирая их на затылке в кулак, оттягивая, так что ее повело назад.
Придвинулся ближе, разглядывая лучше, оценивая. В той, другой жизни, я бы и не посмотрел на нее, похуй на титьки и крепкий зад, у меня была своя девочка, любил ее как дурной, как ненормальный. Думал, что так можно только в семнадцать голову терять, а я свихнулся в двадцать семь.
Смотрел в ее голубые глаза и тонул, захлебываясь своим счастьем. Вот и потом захлебнулся — горечью, ядом предательства, хлебнул, по самое не хочу.
Провел пальцами по пухлым губам стриптизерши, та, высунув язычок, облизала его, просунул дальше. Она начала посасывать, член наливался возбуждением, а девчонка продолжала, при этом лаская мои бедра.
— Ох, нихуя себе, Саф, да она сама на тебя запала, — Марат присвистнул. — Давай, детка, покажи, как ты умеешь.
Резко встал, потянул девушку за собой. Темное помещение приват-кабинки, разворачиваю ее, вдавливая грудью в стену. Несколько движений, раскатываю тонкий латекс презерватива по члену, отодвигаю прозрачную полоску трусиков и вхожу сразу по самые яйца, отчего стриптизерша кричит, пытаясь вырваться.
Сама ведь хотела, пусть получит, да и мне надо остыть. Толчки резкие, глубокие, сжимаю бедра, девушка прогибается, принимая меня полностью.
Оргазм не наступает долго, сознание не опускает и не дает расслабиться. Мысли вспыхивают яркими картинками, снова перед глазами голубоглазая блондинка, ее улыбка и шепот, губы.
Из горла вырывается хрип, трясу головой, хватаю стриптизершу за волосы, с силой натягивая. Но девушка лишь стонет в ответ, начинает сокращаться на члене, кончая, дергаясь всем телом. Наконец, получаю свое освобождение, прикрываю глаза, запрокидывая голову, дышу часто, а на душе все равно мерзко и погано.
Так же резко выхожу из нее, девушка не удерживается на ногах, сползает на пол, поворачиваясь, цепляясь за мои колени. Снимаю презерватив, бросаю рядом с ней, в ее глазах блеск, тушь потекла, помада размазана.
— Ты ведь Сафин, да? Я знаю, но о тебе нельзя говорить. Хочешь, поедем
