не любил.
Он меня терпел. Издевался. Вытирал ноги.
А я списывала все на его характер, на проблемы, на все что угодно, но отказывалась понимать что он действительно чудовище.
Взгляд заметался по залу. Я проглотила тугой комок, пытаясь хотя бы вымолвить пару слов в микрофон.
— Спасибо, дорогие гости, что почтили нас своим присутствием… — медленно начала я, прикусив язык на «нас».
Нет никаких больше нас.
Есть Соня и Андрей, и я где-то в ногах у обоих.
Надо все сказать. Надо остро пройтись по моему мужу, чтобы навсегда запомнил этот день. День, когда убил меня.
— В этот чудесный день…
День действительно был чудесный.
Я так готовилась и собиралась на день рождения супруга. Я думала, что сегодняшний вечер поставит точку в наших размолвках. Я специально нарядилась, накрасилась, купила тонкое кружевное белье и чертовы чулки, к которым Андрей неравнодушен.
Я думала, что сегодня смогу вдохнуть в наш брак новую жизнь.
Построить мостик через пропасть, что пролегла между двумя любящими людьми.
Андрей не любил меня. Скорее всего, давно. Но зачем он тянул время? Почему не пришёл и не сказал ничего?
— Андрей самый замечательный мужчина… — несла я чушь, вместо того чтобы кричать — он чудовище. Мое тело, казалось, отключило все эмоции и управляло само, в режиме автопилота.
Мой взгляд налетел на свекровь.
Любимая моя Оксана Константиновна.
У меня прекрасная свекровь. Набожная мудрая женщина, которая и расшивала мне фату тем самым крючком. Которая шнуровала мне свадебное платье. Которая шептала, что теперь у неё появилась дочь.
Нет.
Я не могла изваляться в грязи как он.
Я никогда не была подлой.
После всего, что сделал Андрей, я просто не могла всем рассказать, какая он сволочь.
Из-за своей свекрови, которая не заслуживает такого унижения и стыда.
Только не она.
И если до этого я боялась, что меня просто осмеют, когда я заговорю про измену мужа, то теперь я не могла сказать из чувства благодарности к женщине, которая его родила.
— Андрей, — перешла я к самой важной части поздравления. — В твоей жизни начинается новый этап. И новые переплетения судьбы…
В глазах мужа мелькнуло удивление и недоверие. Он не понимал, что я как последняя идиотка решила иносказательно выразиться про его измену. Его взгляд впился в меня рыбацкой сетью, оплетая все тело и не давая пошевелиться.
— Ты скоро станешь счастливым человеком, — мой голос подрагивал, как и руки, которыми я держала микрофон. — И в этом счастье я желаю тебе стать самым лучшим мужчиной, который без слов будет угадывать все желания и все просьбы.
Зал притих.
Я ловила волны интереса, исходящие от него. Снова мимолетный взгляд, и свекровь утирает платком глаза, в уголках скопились слёзы. Значит, я все правильно говорю. Значит, понимает меня только Андрей.
И он недовольно хмурит брови, подхватывает бокал со стола и залпом опрокидывает виски. Жмурится. Выдыхает. И снова глаза в глаза.
Из моих — по капле исчезает жизнь. В его — разгорается буря, готовая смести меня, похоронить в песках ярости.
Я сглатываю. По спине, по самому позвоночнику, скатывается капля пота, и я передёргиваю плечами. Тело отмирает и позволяет сделать глубокий вдох. На весь объём лёгких. Чтобы я подавилась этим воздухом. Но я терплю.
— Это новый этап в твоей жизни. Новый рубеж. Новая жизнь, — я спотыкаюсь на словах, в голове молотком звучат удары, пульсация внутри отдаётся болью, и я прикрываю глаза.
Дыхание прерывистое. Я отвожу микрофон, чтобы не выдыхать в него пепел из сожжённой души.
— Андрей, все эти годы не было лучше и заботливее мужчины. Ты образец твердости и уверенности. И я желаю тебе нескончаемого счастья…
Зал заходится одобрительным гулом, а меня ноги перестают держать. Я готова прямо здесь свалиться и начать выть от боли, которая переполняла меня, которая на уровне зрачков сейчас колыхалась.
Я потеряла все.
Наверно, среди отчаяния, страха, омерзения и ненависти, — себя тоже.
И последние слова как финальный аккорд, аккуратные, словно менуэт, и символ начала чего-то нового.
Не для меня.
Для Сонечки.
— Дорогой мой супруг, мой подарок на моем месте возле тебя.
Оставленное обручальное кольцо, которое так жгло мне руку.
Зал начал аплодировать, поднимать тосты. Ведущий перехватил микрофон и начал что-то задорно нести в массы. Я аккуратно отшагнула к стене и, не возвращаясь к своему месту, прошла вдоль зала к выходу.
А в холле меня нагнала резкая боль в затылке.
Глава 4
— Не притворяйся, от обычного подзатыльника ещё никто не умирал, — прошипел Андрей, а я оттолкнула его руку и сделала ещё один шаг вперёд. — Остановись, кому сказал!
Прилетело мне в спину, но у меня в голове так гудит, так все шумит, что я не обращаю внимания на агрессию Андрея. Что я сделала? Я молча приняла его факт измены. Ни слова не сказала.
— Куда это ты собралась?
Резкий рывок, и у меня в запястье что-то противно щёлкает. Я пытаюсь вырвать руку из кольца пальцев Андрея, но добиваюсь лишь того, что он силой заталкивает меня во все тот же злосчастный туалет.
— Ты что это придумала, Ева? Опозорить меня решила? — он так кричит, что я невольно мощусь. Хочу предупредить, чтобы не повышал голос, но вместо этого нарываюсь на отповедь: — Ты меня дураком перед всеми нашими знакомыми выставила. Плюнула мне прямо в лицо…
Я открываю рот, чтобы остановить этот поток грязи, который летит в меня незаслуженно, но агрессия, алкоголь и адреналин сделали из Андрея неконтролируемое чудовище, которое сейчас желало только одного — наказать виновных. По стечению обстоятельств это была я.
Я, которая не могла и слова вставить, хотя это меня предали, извозили в дерьме, унизили…
— Ты что думала, встанешь и уйдёшь? — рычит Андрей, делая шаг ко мне, но я столько испытала за сегодняшний вечер, что смотрю на него с обречённостью смертника, которого уже вывели на эшафот. — Нет, моя милая Ева, ты сейчас, мать твою, выйдешь, натянешь на лицо самую добродушную улыбку и будешь весь вечер сиять как Останкинская башня…
— Я все знаю… — тихо прерываю я Андрея. тем самым лишив его главного преимущества — чувства вины, которое он пытается вложить в мою голову. — Я все знаю.
Андрей запускает пальцы в волосы, потом обхватывает челюсть ладонью и с хмельным смехом переспрашивает:
— Что ты можешь знать?
