на лбу.
— Это что сейчас было? — спросил я, когда она убрала руку.
— Проверяла свою работу. И кое в чем убедилась.
Из-за ширмы вышла элегантная Анастасия Павловна, которую хотелось называть по имени и отчеству. Подойдя к кровати, она остановилась, держа в руках небольшое овальное зеркало на длинной ручке.
— Дай ему, — распорядилась Темная мать. — Давай-давай, не мнись.
Я взял зеркало, готовясь увидеть свою рассеченную рожу. Но замер и едва не разжал пальцы, когда увидел свое отражение.
— Это что за чертовщина?
На меня пялился напуганный юнец лет семнадцати-восемнадцати. Морда побитая, но вполне симпатичная — и сейчас я заметил сходство с «мамой». Из-под головной повязки пробивались коротко стриженные русые волосы. Глаза зеленые, безумные.
— Владимир Андреевич Оболенский, — сказала старуха. — Так тебя зовут. Внук князя Николая Валериановича Оболенского, выходец из одного из древнейших родов Империи.
Я зажмурился, снова открыл глаза — нет, отражение никуда не делось. Помнится, наш охранник Палыч любил почитывать книжки про попаданцев в другие миры. Правда, в его любимых опусах фигурировали всякие эльфы да гномы, но суть не менялась. Может зря я ни разу не прочитал такую книжку? Было бы проще уложить происходящее в голове. Хотя бы для самоуспокоения.
Значит, Оболенский. Княжий внук. Ну что ж, глюки могли быть и похуже.
Я отложил зеркало и поднял глаза на старуху.
— Допустим. И что случилось?
Анастасия Павловна, казалось, выдохнула с облегчением. Может ее утешило то, что я перестал отнекиваться и сопротивляться.
— Ты попал в аварию, Володенька. Взял автомобиль Лешеньки, поехал в клуб. Там… Не так важно, что там было, но на пути обратно ты не справился с управлением. Машина всмятку, тебя достали едва живого. Обычный человек погиб бы на месте, а тебе помог родовой дар — врачи успели. Но…
— Но ты уже умирал, — вмешалась старуха. — И должен был умереть. Да только матушка твоя с таким исходом мириться не пожелала и вызвала меня. Я провела ритуал, чтобы вытащить тебя с того света. Но ритуал Темный, а Тьма всегда решает все по-своему. Вот и итог, — Темная мать Друзилла покосилась на Анастасию Павловну. — Я предупреждала, что последствия могут быть любыми. Вот получай. Сына ты вытащила, теперь живи с тем, что получилось.
«Мама» разрыдалась. Настолько горько, отчаянно, что мне стало ее жаль. Если все было так, как сказала старуха — опустим бред про какие-то темные ритуалы — то все равно положение у Анастасии Павловны было печальное. Она ведь просто хотела вернуть сына.
Я откинул одеяло и потянулся к ней, чтобы взять ее за руку. Ну хоть как-то утешу. А потом будем разбираться.
— Пожалуйста, успокойтесь. Я ведь…
Но едва она подняла на меня глаза, ее взгляд скользнул ниже, на мой живот. «Мама» вмиг побледнела. Ее мокрые от слез глаза округлились, и она в ужасе шарахнулась назад.
— Боже! — охнула она. — Друзилла… Что это?
Глава 2
Я проследил за ее взглядом и уставился себе на живот. Надо сказать, такого пресса у меня даже в студенчестве не было. А этот Володька держал себя в форме…
Только вот примерно на ладонь ниже солнечного сплетения расплывалось какое-то темное пятно. Этот сгусток тьмы казался живым и вел себя как капля чернил в воде — двигался, тянул тонкие темные щупальца…
— Что это за чертовщина?! — взревел я, подскочив на кровати.
— Тихо! — гаркнула старуха. — Не ори. Это печать.
— Что еще за печать? — я безумно таращился на Темную мать. — Что еще за штучки?
Старуха Друзилла пожала сухими плечами.
— После каждого Темного ритуала на жертве остается частичка Тьмы — ведь она вас коснулась. Мы называем такие следы печатями. Они бывают разными: кого-то сила просто пометит, и тогда печать растворится, иного решит со временем использовать в своих интересах…
Хм. Я с опаской взглянул на печать. Темный сгусток как раз оформился в подобие небольшой татуировки. Если не присматриваться внимательно, на партак и было похоже. Только яркий, не выцветший, словно пару недель назад сделали. Несколько кривых линий сплелись в одну, образовав непонятный знак.
Анастасия Павловна наконец-то взяла себя в руки.
— Так что теперь будет с Володей? Он теперь что… проклят?
— Мне почем знать? — отозвалась старуха. — Ты просила меня провести один из сложнейших ритуалов нашего Ордена. Не будь я сама из Оболенских, ни за что бы не согласилась. Но ради родной кровиночки уж поступилась кодексом. Ты, Настасья, умоляла вернуть человека, которого уже сама Смерть приговорила!
Губы «мамы» снова задрожали. Но старуха жестоко продолжала.
— От смерти отбить нельзя, можно только обменять одну жизнь на другую. Смерть — лучший счетовод, и ее не обманешь. Чтобы выжил твой Володя, где-то должен был умереть кто-то другой. И, сдается мне, Тьма решила пошутить и добавила твоему сыну часть души, что принесли в жертву ради него, раз уж теперь наш Володенька на другое имя откликается. И что из этого получится, лишь Силам известно.
Картинка начала понемногу складываться. Даже если это был бред моего умирающего мозга, то бред отменный. Даже не 4D, а все органы чувств были задействованы: и боль, и запахи, и реалистичные персонажи. Классное кино мне показывали напоследок.
Если это было кино. А если все же нет?
В сверхсилы я никогда не верил, хотя сейчас впору было задуматься о своем невежестве. Я взглянул на старуху Друзиллу.
— А мне что теперь со всем этим делать?
— Жить, мальчик мой. Может из тебя еще выйдет толк, а дед тебя уже почти что в утиль списал. Особенно после того, что ты устроил три дня назад. Нет от тебя проку, только проблемы создаешь. А сейчас, глядишь, может и опомнишься.
Я непонимающе покосился на Анастасию Павловну.
— Кажется, мне нужно знать больше. Что случилось? Что Воло… В смысле я натворил?
Старуха поднялась с кровати, поправила сложную драпировку своего черного одеяния и направилась к выходу.
— С этим вы уже без меня как-нибудь разберетесь, — бросила она на ходу. — Я свое дело сделала, но это первый и последний раз, когда я нарушила правила и пришла на помощь кровной родне. Провожать не нужно, дорогу знаю.
Темная мать Друзилла скрылась за рядами перегородок, и через пару секунд за ней с тихим хлопком закрылась дверь. Я снова уставился на печать, что теперь украшала мое брюхо.
Анастасия Павловна тихо всхлипнула и, заломив руки, отошла к окну.
— Какой позор… Неужели я сделала лишь хуже?
— Пардон, но я все еще ничего не понимаю. Объясните?
«Мама» отвела от меня взгляд, словно теперь ей было стыдно.
— Темная метка, — прошептала она. — Если
