Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
застарелой болью. Он почему-то понимал ее.
Катя раньше любила ночью поплавать в бассейне, но теперь променяла любимую привычку на общение с новым знакомым.
Свою работу он фанатично любил, а себя самого – нет. Не гордился. Снимал не то, что хотел, а то, за что платили. Плевался, но вовремя спохватывался, старался держать лицо. О личном знакомстве пока не заговаривали. Предлагать его должен был мужчина, но почему-то этого не происходило. Это интриговало еще сильнее.
А потом его неделю не было. И даже фотографии его не было. Зато приходили и уходили другие люди. Можно было о чем-то болтать – теперь уже этого хотелось.
Катя все реже ходила плавать, гулять, не засиживалась за работой или за книгами. Боялась пропустить. Все крутила в голове разные варианты. Почему приходит ночью, где пропадает сейчас? Говорил мельком, что не женат, есть взрослый сын, у которого уже своя семья.
Однажды она решила прогулять свою Берту – так звали ее машину. Как любила раньше, по пустой Москве. Вернулась и нашла от него растерянное сообщение – «соскучился, где же ты…».
Потом опять два дня ничего не было. Зато разлука эта только усилила привязанность. Кинулись друг к другу, как всегда, в полночь. Рассказывал о том, как ездил в родной городок к пожилой маме. Очень правдоподобно, трогательно.
Фотографий присылал мало, но все они Кате нравились. В нем было что-то мужское во внешности и нежное в характере. Свои же фотографии она высылала новому знакомому вагонами. Она была красива, он постоянно восторгался этим, просил еще и еще. А вот больше ни о чем не просил, даже номер телефона.
Катя уже знала, что на таких сайтах часто пасутся виртуальные персонажи. Те, кто выдает себя за других. Но интуиция подсказывала – ему что-то мешает, что-то другое.
Снова перестала спать, почти не ела, сидела ночами над растрепанными листиками блокнота. Постепенно слова в нем стали вытеснять причудливые рисунки.
«Кино для меня – совершенно чужая территория, никогда не любила смотреть. Кругом люди что-то делают, строят, покупают, играют с детьми, гуляют с любимыми вечером по парку. А я почему-то не могу, что-то такое со мной не так, никто со мной гулять не хочет. Если быть откровенной, поэтому я и не смотрю фильмы – чьи-то семьи, дачи, мамы, папы, манная каша и ненавистное пианино, детские друзья, нежность юности – я банально завидую этому всему. Я выросла с ожесточенным сердцем, которое не может никому поверить и никого в себя принять. Этот человек своим ремеслом показывает, что все это счастье вполне может оказаться мнимыми декорациями, картоном, рисунком, ролью. И нечему здесь завидовать – мне дано многое настоящее, что стоит ценить».
Антон тоже был режиссером. Но молоденьким. Он снимал не фильмы, а какие-то учебные психологические ролики для студентов. Постепенно ему стало казаться, что это не методичка, а арт-хаус, и для арт-хауса обязательно нужны молодые красивые женщины.
Катю он тоже часто привозил в свою студию-конуру, сажал на высокий барный стул и задавал вопросы на камеру.
Ей всегда казалось это забавным, было приятно, что кто-то расспрашивает о ее жизни, что кому-то интересны ее чувства. Но в тот день настроение было плохое.
– Сядь наоборот. Не так! Наоборот, ко мне. Хорошо. Можешь снять куртку?
– Мне холодно.
– Ну сними куртку, у тебя такая красивая фигура, в куртке этого не видно.
– В футболке тоже видно далеко не все. Начинай, у меня мало времени.
– Ты торопишься?
– Нет, это ты торопишься. И очень сильно. Поехали.
Он еще поворчал для порядка, но начал.
Начал, как обычно, как всегда, как два года подряд:
– Как тебя зовут?
– Катя.
– Где ты родилась?
– В Москве.
– Ты помнишь своих родителей?
– Нет, но я видела их. И знаю, кто они.
– Как ты начала заниматься гимнастикой?
– В детдоме отбирали спортивных детей, чтобы жить в интернате. Никто не хотел, но говорили, что там дают больше еды. И есть шанс вырваться.
– Куда вырваться?
– В нормальный мир.
Антон помолчал.
– А почему же тогда никто не хотел?
– А из интерната уже не усыновляют. И работать приходится много.
– Сколько часов в день?
Катя наморщила лоб.
– Две тренировки по три часа до ужина. А у взрослых – четыре.
– Четыре? А взрослые, это…
– С одиннадцати лет.
– Тебе не нравилось заниматься гимнастикой?
– Так нравилось, что сбежала. Что ты спрашиваешь чушь?
– Тихо, стоп. Я это вырежу. Ну как ты отвечаешь? Это я, я знаю, я сто раз слышал про постоянный голод, боль, травмы, изнуряющий труд, стертые ноги. Люди, люди-то этого не знают, они слышат впервые! Они-то думают, что вы там все росли, как росинки на цветке, сразу становились звездами.
– Мы сразу становились взрослыми. Дети звездами не бывают.
– Ты обрадовалась, когда попала в сборную?
– Конечно. Я давно знала, что попаду, давно готовилась.
– Расскажи, как. У вас с тренером была такая цель?
– У меня была такая цель. Я достала учебник английского языка и прятала его в туалете. И учила там. Чтобы знать, как найти полицию, когда сбегу.
– Расскажи подробнее. Тебя кто-то научил? Ты не думала, что будет, если тебя отдадут обратно? Если ты не сможешь сбежать? Да, и расскажи, почему ты выбрала именно Израиль? Ты же не еврейка. Но внешне ты похожа на еврейку, поэтому?
– Он стоил дешевле. Народ валом туда валил, поэтому строго не следили. Я украла триста баксов…
– Да прекрати немедленно! Катя! Будь серьезнее. Ты же уже рассказывала. Повтори еще. Смотри не на камеру, смотри на свет.
Катя вздохнула так, что чуть не свалилась с табурета.
– Израиль, Антон, страна изгоев. Тех, кому больше нигде нет места. И ты можешь стать евреем, если ты этого захочешь. Для всех остальных ты чужой, даже для отца и матери, а для них ты свой. Они согласны забыть все, что было у тебя до того, как ты к ним пришла. Это как настоящая любовь, все с нуля.
– А почему уехала?
Катя загадочно улыбнулась.
На самом деле, в куртке было очень жарко, но снимать ее уже было просто некрасиво. Да и время подходило к часу икс.
Она слезла с табуретки. Антон не стал уговаривать. Выключил камеру, покорно поплелся за ней до машины.
– Ты так красиво говорила про настоящую любовь…
Ответа не последовало.
– Я к тому, что, может, я провожу тебя до дома?
– Извини, меня ждут.
– Кто ждет, где??
– Дома. Настоящая любовь.
Митя ждал. Эта девочка была в два раза младше его, была ровесницей
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
