с плиты, делая девушке знак пригнуться.
— Уходим!
Глава 2
Нас укрыли заросли колючего бурьяна высотой по пояс. Трава в этих местах росла неравномерно, попадалось много каменисто-песчаных проплешин, но именно здесь растительность щедро взяла свое. Глубоко забираться не стали, опасаясь змей или кого покрупнее юрких ящериц и жирных личинок, бодро перетирающих челюстями волокнистую зелень.
Новый, возникший как из-под земли, оборванец беспечно отложил испачканную бурыми сгустками дубину, свою внушительную ношу и склонился над покойным собратом. Пусть с такого расстояния я не видел, но мог бы поручиться, что поредевший под лучами солнца рой черных точек втянулся в нового носителя.
Игнорируя наши свежие следы, пришелец не торопясь раздел покойного, сортируя наряды. Дарья сунула мне в руки свой мешок с настоятельной просьбой изготовить ей топик. Флягу и скудный запас еды пришлось переложить в мой сидор.
Сжав зубы, наблюдал сквозь колышущиеся метелки трав, как урод напялил на себя дополнительные шорты и «пончо» посвежее, фактически присвоив мои трофеи! Лохмотья были б мои, если бы не эта агрессивная дрянь, вылезшая из мертвеца! Не теряя времени, распорол трофейным обломком лезвия грубый шов мешка. Девушка показала пальцем, где проделать отверстия под завязки. На которые пошли расплетенные на шнурки веревочные лямки. Модель «пончо» она забраковала, пожелав обернуться мешковиной поперек тела со шнуровкой на спине. Так ее изящные плечи останутся без защиты от солнца, но желание дамы — закон.
Отбросив «стесняшки», Даша активно помогала в работе над обновкой. Двигавшиеся в волнующей близости от моих глаз холмики грудей придавали творческому процессу пикантности.
— Посмотри, что он делает, — Даша попыталась переключить мое внимание на потенциального врага, — Боже, меня сейчас вырвет!
Порыв сухого ветра донес до нас новую струю смрада, усилившую царившее повсюду зловоние. Закончив с переодеванием, живой урод неумело вскрыл объемистое брюхо покойнику. Вырезал огромный кусок плоти, видимо, печень, попутно выпустив на песок вздутые синеватые кишки. Половину добытого ливера сложил в принесенное с собой кожаное ведерко, а остальное принялся рвать зубами.
Я же увидел главное — нож! Как говориться, кто с ножом, тот с мясом. Вовремя придержал язык. В текущий момент фраза прозвучала бы крайне неоднозначно. Доказывай Даше потом, что не собираюсь брать пример с местного населения.
С радостным клекотом с верхушки раскидистого дерева на распотрошенный труп спикировал падальщик, поразительно похожий на птеродактиля. Кожистые крылья с когтистыми пальцами, зубастая башка с наростом и в целом строение тела ископаемого, чем привычных пернатых. Следом к халявному угощению, раззявив широкую пасть, на задних лапах рванул геккон приличных размеров.
Для продолжения трапезы, каннибал удалился от трупа и улегся под раскидистым деревом на полпути к нам. Предварительно выгнав парочку вездесущих ящериц камнями. Скинул свой багаж, сбил лежавшую здесь кучу соломы в подобие ложа, расстелил принесенную с собой циновку, а под голову подложил самый объемный из своих мешков. С комфортом устроился, скотина!
Расстояние сократилось, позволив разглядеть врага в подробностях. Этот выглядел и крупнее, и успешнее первой жертвы. Отожрался, насобирал добра — увешался сумками как бывалый мародер. Но в остальном все такой же физически недоразвитый дикарь. Пожалуй, на толкового аборигена он не тянул. Ни наших следов, ни нас самих до сих пор не заметил. Даже мысли не появилось, откуда здесь труп собрата по разуму образовался. Очень странное поведение. Или покойники здесь привычная деталь пейзажа?
Выждал, пока урод доест и беспечно погрузится в сиесту.
— Не ходи! — попросила девушка, прочитав мои кровожадные намерения. Ну как не ходить-то? У трупоеда столько нужных вещей! Еще за нами увяжется, а на кой хрен нам такая компания? Я ж местной мовы не разумею, послать его в пешее эротическое не смогу. Лучше сразу раздавить гниду и дело с концом.
Сняв гремящие по камням неудобные сандалии, без особого шума пробежался босиком два десятка шагов по горячей земле. Осоловевший от кровавого пиршества гуманоид, среагировал на мое появление слишком медленно. В такую здоровенную башку сложно промазать и гладкий булыжник прилетел точно в широкое уродливое лицо. Хрустнул нос, чавкнули мягкие ткани, с покатого черепа свалилось «гнездо» из тряпок. Поднявшийся, было, враг со стоном упал навзничь, но каким-то чудом не потерял связь с реальностью. Повернулся на правый бок и попытался подняться. В четырехпалой, покрытой слоями кровавой грязи лапе, он сжимал ржавую окровавленную полоску железа.
Предчувствуя финал жизненного пути, урод жалобно взвизгнул. Но вместо сочувствия получил серию ударов своей же дубиной по затылку. Кости хрустнули, на землю из ноздрей брызнула темная кровища. Тонкие конечности, торчащие из грязного вороха тряпья, сотрясла конвульсия. Пока процесс выделения скверны не набрал обороты, стряхнул «клиента» с циновки и оттащил подальше за ногу. Жертва запоздавшего аборта воняла просто отвратительно. Твердо решил, что с тела ничего не возьму.
— Зачем было этого убивать? — подошла Дарья с брезгливой гримасой. Ее колотило сильнее, чем меня, девушка едва сдерживала тошноту. Второй труп дался мне легче, почти не колбасило, а вовсе даже наоборот. Что-то вроде душевного подъема испытал, обнулив ходячую мерзость.
— Сама посуди, мог бы хрючить своих червей, а он выбрал печень собрата. И все эти кости вокруг не сами по себе появились. Со следами зубов.
Дарья обернулась на звуки грызни падальщиков и выругалась на выдохе. Поверила, наконец, что это все не сон, не глупый розыгрыш. И что теперь нам предстоит ежедневная жестокая борьба за жизнь. В которой нет места слабости.
Опрокинул толстой подошвой сандалия мятое ведро, вывалив на пыльную землю бордово-сизый кусок требухи и белые толстые кольца, шевелящие многочисленными лапами. Личинки уже не выглядели так отвратительно, как при первом знакомстве, а напоминали сырые колбаски для пикника. Вот если их выпотрошить, насадить на веточку и хорошенько поджарить на костре? Не конкретно этих, на них с печени натекло, а кровь того говнюка — порченная…
— Ты меня пугаешь! Брось каку и пойдем отсюда! — потребовала Даша дрожащим голосом.
— Ты что, мысли читаешь? — подыграл я спутнице.
Та наградила меня укоряющим взглядом.
— Боря, не греши! Не называй этот мутный поток охренительных идей мыслями.
— Не буду, — согласился с улыбкой. Хорошо поддела, качественно. Пришла в себя, значит.
В четыре руки оттащили и разобрали узлы и мешки с добычей. Дарья обновила свой гардероб плетеной конической шляпой, почти чистыми шортами, накидкой и тонким кожаным ремешком с медной застежкой. Девушке досталась небольшая парусиновая торба, в которую она переложила полную флягу воды и пару хлебных лепешек прямо из стандартного вещмешка очередного бедолаги. Урод его даже не открывал, просто запихал в свой объемистый «хабарник» сверху. Добавил ей в поклажу парочку уже знакомых плодов посвежее. Остаток места она забила свернутыми лоскутами ткани из распотрошенного узла.
Мне достался грубый и ржавый нож с вытертой до белизны деревянной ручкой, пришлось его тщательно почистить от поганой крови. Заточка оказалась никуда не годной, но дал себе обещание поправить это безобразие на первом привале. Пометил себе поискать в пути подходящий камень.
Сам вещмешок — мечта мародера, в два раза больше по объему драконьего «подарка». В нем лежали три полупустых фляги, свернутая узкая циновка и хорошо выделанная шкурка животного размером с половину стандартного туристического коврика. Почти треть его заполняли ромбовидные плоды, срезанные с запасом стебля, а не открученные с плодоножек, как у первого. Есть разница! На самом дне образовались залежи из сухарей, гороха, ореховой и яичной скорлупы, а также заплесневевшей трухи. Непонятно, зачем урод таскал с собой человеческий хлеб, если не ел его. На черный день? По себе знаю, вдали от цивилизации хлеба хочется сильнее всего, а у местных не тот уровень развития, чтобы регулярно вкушать «наш насущный». Опять концы с концами не сходятся, опять непонятное. Выловил самые крупные куски сухарей, остальное вытряс под деревом. В мусоре попался разный металл: позеленевшие крупные медяки, ржавые гнутые гвозди, звенья цепи, одежные застежки, тонкий браслет, крупная свинцовая пуля и вовсе неопределяемые обломки. Зачем-то они этот металлолом таскают, вот и я прибрал. Будет тяжело — выброшу.
Еще уродец владел обычным или точнее стандартным
