Грохнула входная дверь на первом этаже, зазвенели ключи. Илья закрыл ящик на собственноручно установленный неделю назад небольшой замок и повернулся к нему спиной. Навстречу вразвалочку топала всклокоченная бабка, волокла за собой пустую клетчатую сумку на колесиках. Кое-как сползла по ступенькам вниз, отпихнула носком тапки брошенную нерадивым разносчиком макулатуры рекламную газетку и проворчала, подозрительно глядя на Илью:
– Житья от вас нет, весь дом бумажками своими закидали, деваться от них некуда…
– Извините! – Илья подхватил с пола газету и несколько листовок почище, скомкал их и принялся заталкивать в почтовый ящик поверх «ТТ» и пакета с деньгами. Утрамбовал, подобрал новую порцию, отправил следом за первой. Выждал, пока старуха выкатится из подъезда и утопает по направлению к магазину, и направился к своему дому. На подходе, у соседней многоэтажки, постоял немного, словно в раздумьях глядя на экран мобильника, а сам поглядывал по сторонам. Нет, пока можно не шарахаться от каждого шороха и собственной тени, его еще не нашли, не провожают, не следят из машин или из окон дома напротив. Но ключевое слово здесь – «пока», после сегодняшнего письма СБ господина Меркушева будет в полном составе носом Москву перепахивать, и появление здесь спокойных сонных ребят в сером – это вопрос времени, скоро от форы не останется и следа, нужно спешить.
Дома Илья первым делом включил ноутбук, скинул в него фотографии из ресторана, сравнил с предыдущими. И пополнил досье новыми действующими лицами. Откинулся на спинку стула, вернулся в начало файла и принялся вдумчиво просматривать, словно видел впервые в жизни, словно и не сам создал его, сутками просиживая в Сети, сжигая трафик, глаза и нервы. Все, что удалось нарыть на «нового» Меркушева, начиналось и заканчивалось на официальном сайте «Трансгаза». Протокольные фотографии моложавого мужика с квадратной нижней челюстью и белоснежными (явно искусственного происхождения) зубами. На всех фото Меркушев выглядит одинаково великолепно – рожа сытая, ухоженная, зубы блестят, взгляд наглый, снисходительный. И улыбочка – кривенькая, паскудная – осталась неизменной, Илья отлично ее помнил, и снова, как два десятка лет назад, просыпалось не желание – почти физиологическая потребность стереть ее с наглой хари к чертовой матери, стереть раз и навсегда, желательно вместе с носителем, с лица земли. Менялось только окружение извращенца да дорогие костюмы и часы председателя совета директоров поганого концерна. Вот Меркушев обнимается с заезжей штатовской звездулькой непонятной половой принадлежности, вот в торжественной обстановке жмет руку министру небольшого европейского государства, при этом вид у министра неважный – растерянный, если не сказать напуганный. Контракт на поставку природных ресурсов из бездонных российских недр, видимо, оказался выгодным лишь для одной из сторон, и, судя по меркушевской харе, легко сообразить, для какой именно. Дальше господин председатель в окружении попов внимает речи их предводителя в зеленой мантии, а вот обнимается с лошадью. С самой настоящей гнедой лошадью, подаренной господину Меркушеву представителем далекой арабской страны, омываемой водами Персидского залива с одной стороны и Индийским океаном с другой. «Жеребец-трехлетка ахалтекинской породы по кличке Мортимер примет участие в открытии скакового сезона. Мортимер – один из несомненных фаворитов предстоящих заездов. Присутствие хозяев на скачках и последующий «душ» из шампанского для победителя давно стали традицией…» – уверял текст под снимком.
– Лошадь, шампанское… Да чтоб ты сдох вместе со своим Мортимером, хотя нет, он-то тут при чем, сто́ит, поди, как вертолет, и опять же на мясо можно сдать, все польза – пробормотал Илья, но очередное пожелание разбилось об экран монитора, Илья прокрутил лист дальше, бегло просматривая строки под выделенными жирным заголовками. О Валеркиной жене и детях не упоминалось ни единым словом или просто намеком на существование таковых, школа – здесь все давно понятно, едем дальше, общие друзья – их нет, не было и быть не могло, общие враги – отсутствуют, общее прошлое – тут начинается интересное. Просто прошлое, все, что осталось в памяти с тех лет – без эмоций, без отношений и обязательств, просто картинка, фон, общий план. И в нем было несколько человек – Илье даже удалось вспомнить их фамилии, имена и лица, – принадлежавших к кругу если не друзей, то как-то пересекавшихся по жизни с засранцем, ухмылявшимся сейчас с экрана. Но, если верить базам данных МВД, налоговиков, гайцов и прочих учреждений, уже покинувших этот мир, причем за один год, словно кто-то старательно выкосил этот самый ближний круг. И сделал это аккуратно и пристойно, если можно так назвать ДТП, нападение грабителей, взрыв газа и остановку сердца с последовавшей смертью в реанимации их общего, одного на всех, родного города.
– Нет, все в жизни бывает, я понимаю… – Илья в сотый раз перечитывал строки меркушевского «досье».
Некто Черкашин Руслан, сегодня ему бы исполнилось сорок два года, скончался от сердечного приступа. Помнил он этого Черкашина смутно, вроде учился тот в параллельном классе или вовсе учебу забросил – говорили что-то такое, невнятно, он тогда мимо ушей пропустил и благополучно забыл. И что потом у Руслана этого с Меркушевым дела какие-то общие были, пока Валерка из города не уехал, и, если опять-таки верить базам, у этого Черкашина остались вдова и дочь. Следы девушки обнаружились в соцсетях, в данный момент Алена с матерью жила в Москве, заканчивала учебу в институте и собиралась замуж.
– Первым делом самолеты, ну а девушки потом… – Илья крутанул колесико мыши и оказался в конце документа.
Не самолеты, понятно, сейчас на очереди, с самолетами как раз все понятно. Их у Меркушева есть аж две штуки – семиместная «Сессна» и «Гольфстрим» на дюжину персон. Порадуемся за человека, есть на чем пробки московские облететь, а также в Италию или другую страну с благоприятным климатом на выходные сгонять. Сейчас не об этом, главное – вот эти два заголовка, под которыми пусто: родственники. К этому моменту Илья готовился долго, откладывал его напоследок, надеялся, что до крайности не дойдет, рассчитывая найти к Меркушеву более короткий и прямой путь. Обозначить себя, показать, что знает об извращенце – председателе совета директоров такое, что волосы дыбом, и предложить сделку. Свое молчание в обмен на помощь в выезде из страны. Хоть и заранее знал, что обречен, что затея глупая, что с тем же успехом он может попытаться договориться с оголодавшей разозленной гиеной, попросить ее разжать зубы и отойти от полудохлого путника в обмен на обещание принести через неделю яблоко или пару картофелин, но надо же с чего-то начинать.
– Гнида! – выдохнул Илья и уставился на монитор, ждал, пока загрузится ментовская база. Именно в ней он нашел большую часть информации, собрал по обрывкам, по фрагментам изрядный кусок меркушевского прошлого, прошлого его друзей и рассчитывал там же неплохо поживиться в смысле сведений о родне врага.
Шантаж, заложники, угрозы обнародовать компромат – в дело сейчас пойдет все, что угодно, все, до чего дотянется, все средства хороши. Мать, отец, брат – крючков полно, выбирай любой. Если только они до сих пор в стране, а если нет, что тогда? Лететь туда, искать или ждать, пока родственнички не заявятся на родину, мучимые тоской по родным осинам? И сколько ждать – год, два, три?.. А Ольга, а Лиза с Мишкой – им что, тоже ждать?
