надо, прямо говорить. Намеков они не понимают. Хоть мне сложно быть прямолинейной, но ситуация требует.
Тихон добавляет еще одну очищенную картофелину к нескольким таким же.
— Видишь ли, кроха, я эту квартиру с трудом снял. Так что извини, не варик съезжать.
— Почему с трудом? Ты сидел? — прямо спрашиваю.
— Исправился, — сообщает вновь с улыбкой. — Жаль, не все в исправления верят!
— Ты сидел?! Недавно с зоны вышел?!
— Ага, только вчера откинулся.
Я бледнею. Наверное, становлюсь одного цвета со своими волосами. Тихон посмеивается.
— Да шучу я, шучу. Отмирай, застыла, как сосулька.
Уфф… Хорошо, что шутит… Переворачиваю лепешку лопаткой.
— Неделю назад я вышел, — продолжает Тихон.
И теперь я уже не понимаю, то ли шутит, то ли нет. Но определенно, издевается над моими нервами.
— Съезжать не буду, Глаша. Достаточно картошки?
— Вполне, — киваю, начинаю промывать клубни, думаю…
Вот же не везет! Точно на меня порчу наслали, родственнички! Съезжать мне не по средствам. К тому же месторасположение неплохое, мне все удобно, все нравится. Все-все нравится… Кроме соседа, который, зацепив зубочистку, катает ее во рту. Гоняет из одного уголка в другой и продолжает наблюдать за моими действиями. Ставлю лепешку остужаться, кромсаю картофель.
От отчаяния плакать хочется.
Неужели мне с этим мужиком жить придется?!
ВМЕСТЕ?!
— Давай обсудим правила.
— Режим дня? — усмехается.
— Во-первых, ты заведешь отдельную корзину для своего белья. Во-вторых, будешь собирать свои грязные вещи сам. Никаких носков и вонючих вещей, разбросанных по квартире. В-третьих, будешь мыть за собой ванну и раковину, опускать стульчак! В-четвертых, грязной посуде не место в раковине. Поел — помой посуду и поставь ее аккуратно…
— Бляха-муха. А ты, случайно, не дочь прапорщика?! — восклицает Тихон.
— Я не закончила.
— Трындец!
— Еще очень важно. Крайне важно… Пьянки здесь не устраивать. Женщин не водить!
— Это прям жестоко. Про женщин… это вообще жестко, Глаша!
Тихон поднимается и подходит к рабочему столу, опершись на него бедром.
— Мне женщины нужны. Я мужик здоровый. С потребностями. Да ты, наверное, заметила…
Краснею до кончиков ушей и нечаянно отрезаю шмат картофелины, слишком кривой и толстый.
— Неважно. Женщин и всяких грязных делишек здесь быть не должно.
И еще мне нужно купить ширму. Отгородиться. Комната-то одна… Как я сегодня спать буду?! С этим… в одной комнате.
— Ограничений много. Как в армии. Женщин приводить нельзя. Нет, пожалуй, как в монастыре.
— Если что-то не нравится, ты всегда можешь съехать, — добавляю.
Исполняю вид уверенной в себе девушки, а сама чуть в трусы… не того… Спина мокрая от пота стала под халатиком. Ведь может случиться все, что угодно! Вплоть до самого дурного…
Наверно, я буду спать с ножом под подушкой. На всякий случай.
Да я вообще спать не буду!
Боже, а ведь это идея… Перевестись в ночную смену. Наверняка он днем работает. Видеться почти не будем…
Ловлю себя на мысли, что снова ищу пути отступления.
— Что ж, если женщин водить приводить нельзя, остается только одно, — вновь подает голос Тихон. — Завести женщину здесь. У тебя кто-то есть, Глаша?
Глава 3
Тихон
От моего вопроса малыха напрягается дико, бровки стремятся к переносице. Она бросает на меня хмурый взгляд из-под насупленных бровей.
Хоть убей, но смотрится это забавно! Воробьишка, пытающийся выглядеть соколом.
— Есть, Тихон, — обрубает. — Эту тему мы не обсуждаем.
И снова начинает рубить картоху, но уже не так аккуратно, как раньше.
— Почему бы и не обсудить. Спрашивай, я к разговорам открыт.
— Мне не интересно!
Глаша ставит сковороду на огонь и начинает метать картоху в раскаленное масло, действуя быстро, подсаливает, накрывает крышкой. И для того, чтобы вымыть доску и нож, обходит меня по большой дуге.
Косится напряженно, пухлые губки поджаты.
Мдаааа… Дела.
Так-то я привык, чтобы девчонки ко мне липли, а не видели во мне врага народа. На зону девочки аховые слетались, никто их насильго не тянул. На редких свиданках так кричали, что потом весь лагерь завистливо провожал их глазами.
Как раз пока я решаю дилемму, как наладить общение с мелкой, но симпатичной соседкой и тактично подкатить шары, одна такая длинноногая сосочка пишет:
«Коть, когда увидимся? Не могу без тебя, скучаю…»
Ира, кажется. Ирочка-дырочка, созданная для траха, не иначе. Заводится с полоборота, безотказная давалочка. Каждому презенту рада, как ребенок — подарку на новый год, а потом сосет хорошенько так, оммм…
Перед взглядом мелькает встреча неделю назад, когда после отсидки пересекся с Ирочкой-дырочко в клубе и она взобралась сверху и лихо поскакала, не парясь, что даже в затемненной ложе было видно, чем мы занимались. Разумеется, на этом шоу-программа не закончилась, мы поехали к отель и продолжили там. Дает она отменно, короче, член втягивает смачно, а как раком встает — загляденье просто! Отъездил я ее вдоль и поперек, всю ночь не слазил.
Имел ее во все дыры, пока презервативы не закончились.
Без защиты связываться не рискнул.
Принципы.
Разумеется, за горячий секс отстегнул ей деньжат, Ирочка довольно улыбнулась и прощебетала, что она как раз хотела новый телефон и сумочку к сапогам, что купила на деньги, оставленные мной ранее.
«Давай сходим куда-нибудь? — написывает. — Я с подружкой буду. У тебя, случайно, нет достойного и симпатичного знакомого?»
Я бы сходил, да. Почему бы и нет?
Кайфово бы так сходил! А если учесть, что Ирочка будет с подружкой и предлагает взять друга, можно нехилый такой квартет замутить или в процессе разделиться на трио, пары… В общем, полный улет.
Потом взгляд случайно падает на стройные ножки малыхи, и я замечаю, как у нее немного дрожат коленки.
И меня немного ведет в сторону. Интересно, ее ножки дрожат так же, когда она кончает.
Ладненькая такая, малыха. Личико миленькие… Губки на чистом личике… Эх…
Член привстает по стойке смирно, снова. А ты куда, бессовестный!
Смотрел бы, на кого торчать собрался! Дите, еб твою мать. Ребенок совсем!
— Сколько тебе лет, Глаша?
— Двадцать два скоро исполнится.
Лучше бы ты ответила: вчера восемнадцать исполнилось!
Да ё моё, член после ее ответа упорно головкой в трусы толкнулся. Большая девочка, можно. Можно все!
И вместо пошлой Ирочки в мысли просочилась малыха с дрожащими коленями и насупленными бровками, из-под которых сердито поблескивает влажный взгляд.
Ну ты пиздец, извращенец, я тебе скажу.
— Так кто у тебя там? Жених? Парень?
— Ага, — кивает картошке. — Серьезно все.
— Так чего ты с ним тогда не того… не живешь?
Глаша напрягается, под тонким халатом выпирают острые лопатки.
— Это допрос?
— Чисто соседский интерес.
