переглянулись, а мне так захотелось взять и шарахнуть чем-то по лицу этой рыжей особы, которая подобно хитрой лисе влезла туда, где ей было не место.
— Немного общались. Деньгами я девочкам помогал, жизнь в поселке — не сахар. Но делал это не в ущерб нашей семье, поэтому у нас теперь дом — полная чаша.
Он обвел руками жилище, которым занималась в основном я. Всего домашнего хозяйства Николай не касался, я считала это своим вкладом в семейную жизнь, потому что в нее не принесла ничего существенного. Мои родители были пьяницами, оба погибли в пожаре, когда мне только-только исполнилось восемнадцать. Как я выжила тогда без жилья, одному богу было известно. Сначала было общежитие от техникума, а потом, когда закончила его и поняла, что пора начинать работать и строить свою жизнь, а высшее образование всегда можно получить позже, мне на пути встретился Николай.
Мне исполнился двадцать один год, ему — двадцать пять. Уже тогда он казался мне очень умным, не по годам взрослым. И надежным. Знала бы я тогда, чем эта самая надежность для меня обернется.
— Все понятно, — сказала я, криво улыбаясь. — Значит, места в твоей жизни мне с Никитой теперь нет.
Я говорила об этом, как о решенном факте, на что глаза Николая сверкнули и в них появилось молчаливое предупреждение.
— Тебе некуда идти, Насть. Не глупи. Если так хочешь, переедем в комнату сына. А Кира и девочки — в нашу спальню. Я им матрасы надувные купил на первое время.
Надо же… У них все было продумано. И опять в голове замелькало «они, они, они». Они все уже решили, они сделали выбор, в том числе, и за меня. Я была сейчас одна против них двоих, а если учесть двух девочек, которые находились где-то в недрах нашей квартиры, и вовсе против четверых.
— Отдай!
— Нет, ты отдай! Это я первая увидела! — вдруг послышались голоса Вики и Маши, раздавшиеся из Никиткиной комнаты.
Я сорвалась с места и бросилась на звук. Когда добралась до двух нахалок, у меня сердце застыло, а потом зашлось в неистовом стуке. Старшая тащила на себя любимого мишку сына, в то время как младшая вцепилась в него с другого края.
— Ах вы, маленькие заразы! — вырвалось помимо воли из моего рта.
Я бросилась к ним, с ужасом видя, как голова медвежонка отделяется от туловища, когда Вика дергается назад. Схватила ребенка и встряхнула, но тут же меня отпихнули от нее с такой силой, что мне показалось, будто это был терминатор, не иначе.
— Не тронь моих детей, паршивка! — завопила Кира, оттесняя меня от своих отпрысков. — Иначе я за себя не ручаюсь!
Ужас сковал меня по рукам и ногам. Я только и могла, что пятиться к выходу из комнаты, озираясь кругом себя невидящим взглядом.
— Кир, уйми их! — гаркнул Коля, подоспевший на помощь, понять бы только кому.
Он обнял меня за плечи, повел куда-то, и все, на что я сейчас была способна, пребывая просто в невероятном шоке, это просто позволить себя увести из того места, которое больше мне не принадлежало.
А в голове билось только одно слово, явственно характеризующее этот цыганский табор, который Николай приволок к нам в дом:
«Саранча».
Глава 3
— Отпусти, — дернув плечом, велела я Коле, когда он завел меня в нашу спальню и плотно закрыл за собой дверь.
К звукам, доносящимся из квартиры, не прислушивалась, но этого делать было и не нужно. Громогласный зычный голос Киры достигал, казалось, каждого уголка дома.
— Настен, это ненадолго, клянусь! — взмолился Коля, отчего-то произнеся эти слова полушепотом. — Все наладится у них и ты их больше не увидишь.
— А ты? — зачем-то спросила я, вскидывая подбородок.
Как будто мне действительно было важно, станет ли Николай видеться с ними впредь, когда эта свора покинет наш… вернее, его дом. Ведь такое не прощают. С таким не живут дальше, просто переступив, как через обыденный факт.
— А я… буду иногда, конечно, — пожал муж плечами. — Вообще предпочел бы, чтобы ты никогда ни о чем не узнала.
Я прикрыла глаза и отошла на пару шагов. Пока не понимала, как к этому относиться. Как к предательству? Однозначно. Но если бы это семейство осталось для меня тайной, было бы мне легче?
— Почему ты не отвез их к своей маме? — выдохнула я, и Коля тут же напрягся.
Поджал губы, на щеках, покрытых светлой щетиной, заиграли желваки.
— Она ничего слышать не хочет ни про Киру, ни про девочек.
О, ну хоть один человек, который тоже был против этих троих, у меня имелся. Хотя, время покажет, как именно сложатся отношения свекрови и первой жены Николая.
Я обвела спальню долгим взглядом. Когда глаза выхватывали из привычной обстановки милые вещицы, которыми была полна эта комната, становилось особенно тоскливо на душе. Вот наши свадебные фотографии в рамочках. А вот — первый снимок Никитки. Здесь он еще в роддоме, такой смешной и сморщенный.
— Я не смогу так жить, — сказала мужу, покачав головой. — Заберу сына и мы уйдем.
— Куда?
В голосе Николая послышалась надменность. И он, пожалуй, отчасти имел на нее право. Не потащу же я Никиту к Дарине? По ряду причин это невозможно.
— Пока будем снимать комнатушку, как-нибудь выкрутимся, — сказала я и направилась к выходу из комнаты.
Коля перехватил меня на пороге, когда я уже собиралась выйти и отправиться хоть куда-то. Прогуляться, поехать к единственной подруге и порыдать у нее на плече. В общем, сделать что угодно, лишь бы вырваться из душной клетки, в которую превратился мой собственный дом.
— С сыном уйти не дам, — неожиданно жестко отрезал муж, и когда я посмотрела в его глаза, поняла — он не шутит.
— В каком смысле? — нахмурилась, пытаясь вытащить руку из сильных пальцев.
— В прямом. Чтобы ты таскала Никиту по всяким клоповникам, когда у него есть, где жить и с кем? Этого не будет.
Он смотрел на меня так уверенно и с таким незнакомым выражением лица, какого я еще никогда не видела у Коли, что мне стало не по себе.
— И чтобы я его не таскала по клоповникам, ты решил привезти клоповник к нам домой? Похвально! — найдя в себе силы лишь каким-то чудом, ответила мужу.
— Не надо думать так про Киру и девочек, — поморщился Николай. — Они хозяйственные. Будут заниматься домашней работой на равных с тобой. А хочешь, и вовсе избавят тебя от нее? Ты главная в
