Тем временем экран показал человека в сером безликом костюме, с чуть удлиненным лицом, широкими скулами и короткими седеющими волосами.
- Последний член группы. Максим Тумас, европеец, тридцать пять лет. Сотрудник Северного филиала института. Историк, специалист по контактам. Детали и подробности разработаешь и доложишь сам.
С экрана простодушно улыбалось мое собственное лицо.
Глава 2 Специалист по контактам Максим Тумас
Кто-то тихонько тряс меня за плечо. Сначала ко мне вернулся слух в виде чуть заметного жужжания гравитационных двигателей. Потом сквозь небытие ожило и зрение. Сквозь тонированные стекла аэромобиля пробивалось ослепительное горное солнце, и в ореоле его лучей сияла не менее ослепительная головка моей соседки.
- Вставайте, соня, - весело сказала она. - Проспите самое интересное. Уже подлетаем.
Я провел ладонью по лбу и посмотрел в окно. Горы, горы, горы. Кое-где с островками леса и чуть выше - редкого кустарника. Бело-синяя, удивительно четкая линия горизонта, словно на картинах Рериха.
- База там, за перевалом, - сообщила девушка. - Отсюда ее не видно.
Я улыбнулся и посмотрел на нее. Майя Борисова в жизни выглядела еще лучше, чем на экране видео. Запись не могла передать легкий румянец на смуглых щеках и чуть заметный светлый пушок на руках, сильных, но по-женски изящных. На ней была ярко-желтая безрукавка и спортивные брюки. Волосы цвета ржавого железа красиво обрамляли лицо. Большие серые глаза светились насмешливым любопытством.
Вы недавно с Калвера, - определила она. - Только там люди приобретают привычку так смотреть на солнце.
- Верно, - отозвался я. - На Калвере солнце совсем не яркое.
- Старик Берт еще тянет?
- Тянет? Да он любому молодому даст фору. Меня же сразу посадил на фруктовую диету и до изнеможения загонял на корте.
Берт Аксель был на Калвере директором Центра пластической хирургии. Старику уже под восемьдесят, но он не собирается уходить на покой и по семь-восемь часов ежедневно проводит в операционной. Владу Куничу он менял внешность перед заброской того в Японию начала ХХ века. Это и еще многое другое мне под гипнозом сунули в подкорку головного мозга перед «вводом в среду». Так что я был сотрудником службы только наполовину. Вторая половина утверждала, что отныне и до конца моего срока пребывания на Тибете я становлюсь специалистом по контактам Северного филиала Института времени.
Горы расступились, и среди черно-белого царства заснеженных скал и седых от старости перевалов внезапно, как по волшебству, возникла изумрудно-зеленая долина, посреди которой стоял игрушечный деревянный дом, стилизованный под пагоду. Внутри, я не сомневался, он был оборудован по последнему слову техники, но снаружи коттедж имел такой вид, будто его перенесли сюда из далекой сказочной страны Шангри-Ла, святыни Тераван-буддизма. Пассажиры сзади задвигались, готовясь к выходу. Наш аэромобиль пошел на посадку.
Только после приземления я смог разглядеть водителя и одновременно хозяина коттеджа Марка Бромберга. Краснолицый и седобородый, он походил на отставного морского волка, не хватало только повязки на глазу да большой черной трубки в зубах. Его жена, встречавшая нас у выхода, была в противоположность ему маленькой и подвижной, с прекрасно сохранившейся гибкой фигурой профессиональной гимнастки. В ней явно угадывалась небольшая примесь восточной крови, об этом говорили широкие скулы и чуть подтянутые к вискам глаза. Кожа их обоих была продублена горным солнцем, и выглядели они очень здоровыми и умиротворенными вдали от прелестей большого города.
Чуть позади них стоял в небрежной позе высокий парень лет тридцати в ослепительно белых шортах и завязанной на животе ковбойской рубашке. Одной рукой он почесывал мощную грудь, другой, закрываясь от солнца, разглядывал нас, вылезающих из аэромобиля.
- Прошу, дорогие гости, - радушно провозгласил Бромберг. - Прилетели вовремя, как раз к обеду. Матрешка поможет вам с багажом.
Появился, натуженно переваливаясь с боку на бок, старенький бытовой робот М-75, в незапамятные времена за крутобокость и утиную походку прозванный Матрешкой.
- Багаж, багаж, - прогудел он.- Прошу складывать вещи в тележку. Тяжелые - вниз, легкие и бьющиеся - наверх.
Из дверей пагоды показался Ианн Ларченко в серебристом спортивном костюме, невозможно элегантный и выглядевший как обложка рекламного проспекта.
- Майя, привет! - крикнул он. - Рад тебя видеть. Нет-нет, рюкзак давай сюда.
Положив руку на загорелое Майино плечо, он другой закинул рюкзак за спину, и они, улыбаясь друг другу, пошли в дом, не обращая внимания на обиженное гудение робота:
- Багаж, багаж. Прошу складывать вещи в тележку. Тяжелые - вниз, легкие и бьющиеся…
Я смотрел ему вслед, и в той части мозга, которая не находилась под гипнозом, возник образ Тойво Геллера. Мог он быть Ианном Ларченко?
Любая, даже самая искусная пластическая операция все равно не меняет облик человека полностью. Какие-то незначительные детали проступают в манере держать голову, в походке, характерном жесте. Я десятки раз просматривал те скудные материалы, которые были собраны по Геллеру. Сотни раз живой Тойво Геллер на экране видео шел по улице, садился в такси, обедал в кафе, привычным жестом откидывая со лба длинные волосы…
У Ларченко короткая стрижка, широкий нос и челюсть профессионального боксера. Это ни о чем не говорит, как, впрочем, и фигура, и возраст. Вес и мышцы элементарно корректируются пластиплотью, диетой и тренажерами, всего этого в Центре подготовки на Калвере пруд пруди. Выглядит Ианн моложе своих лет, больше тридцати пяти не дашь. Рюкзак несет как пушинку.
- Вам отвели комнату внизу, - сказал мне парень, встречавший нас. - Проводить?
Мы прошли в просторный холл. Наверх вел эскалатор, искусно замаскированный под винтовую лестницу.
- Кафе там, - махнул рукой мой провожатый. - Душ, ванна - в номере. Вам понравится. Меня, кстати, зовут Стефан. В теннис играете?
Я кивнул. У меня были с собой две первоклассные ракетки фирмы «Стеаплон», и я очень хотел попробовать их в деле.
- Ну и хорошо. Корты у нас отличные, сами увидите. Завтра утром приглашаю.
Я прошел в кафе. В этот час тут было почти пусто. Новые жильцы разбрелись по комнатам. У стеклянной стены за столиком одиноко сидела женщина в голубом воздушном платье и смотрела на горы. Я подошел, сел напротив и утвердительно сказал:
- У вас глаза зеленые.
Она повернулась ко мне. Глаза у нее были действительно зеленые, кошачьи. Женщина грустно улыбнулась.
- Это только днем. Вечером они почему-то темнеют. Давайте я закажу что-нибудь. На правах старожила.
- Вы прилетели давно?
