все попадают. В общем, он открыл на нас дело. Хотел прямо на месте проверять рабочие документы, но я не дала. Сказала, что ты вернешься, пусть тогда и проверяет. Он выкобениваться начал, так я ему напомнила, как он чуть не вылетел из университета после третьего курса. Помнишь эту знаменитую драку? Только благодаря мне не вылетел. Короче, напоила я его кофе и выставила за дверь. Но ты поговори с ним, как-то мне это подозрительно. С чего бы ему начинать именно с нас? Может, что-то личное? На этот раз Юля его бросила, как я поняла. Может, он решил на тебе злость сорвать?
— Да ну вас, в самом деле. Детский сад какой-то получается. Ладно, позвоню ему вечером. Заодно Юлькин телефон узнаю, а то она мне адрес написала, а телефон нет, Зачем мне ее адрес, спрашивается? А что у вас дома? Как Женечка?
— Мы с ней вчера в зоопарк ходили. Долго гуляли, часа три, наверное, а потом дождь пошел, и мы спрятались в змеюшнике. Стоим около террариума, рассматриваем эфу, и тут Женя спрашивает: «Бабушка, а если змея разобьет стекло и тебя укусит, ты умрешь?» Нет, говорю, есть специальные вакцины, мне укол сделают, и я не умру. Женечка еще подумала, а потом уточняет: «Тебе сделают укол, и ты никогда не умрешь?» Ну, говорю, когда-нибудь умру, конечно, все когда-нибудь умирают. А она продолжает: «Бабушка, а если ты умрешь, как же я домой доберусь?»
— Ну а вы что?
— А я ей на бумажке написала адрес и домашний телефон. Покажешь, говорю, врачу «Скорой помощи», который ко мне приедет, если я умру, — он тебя домой отвезет. Действительно, мало ли что... Ира меня потом ругала, а Сережа ругать, конечно, не решался, но весь вечер молчаливо не одобрял. Нечего ребенка травмировать, говорят. Мол, теперь она будет все время думать, что ты умрешь. Но я ведь действительно умру, отвечаю, а Ира в слезы. Откуда у меня такие мысли, спрашивает.
Знаешь, Нелечка, я вот начала об этом думать, выходит, что нас с детства учат смерти бояться. Женька очень спокойно про смерть говорила, буднично так, а сейчас задумается, испугается.
— Дина Владимировна, миленькая, это вы внучке можете глупости говорить, а я точно знаю, что вы никогда не умрете.
— Вот видишь, и ты туда же... Ну хорошо, пойдем поработаем для разнообразия, а то три часа дня, а мы все о главном да о главном...
* * *
...а самое удивительное, что я нашла работу. Я теперь экскурсовод в ботаническом саду! По-русску и по-итальянску, а по-французску у меня пока плохо получается. Нажимаю на архитектурные особенности дизайна, а названия деревьев, к счастью, написаны на табличках. Правда, очень мелкими буквами.
Ну, ты понимаешь, что это значит. Это значит, что я смогу целый год продержаться, пока виза не закончится, а там видно будет. Думаю, что к тому времени моя хозяйка выдаст меня замуж за какого-нибудь солидного господина или продаст в публичный дом, я пока не поняла. Но у нее такой взгляд делается, когда она на меня смотрит, что прямо не по себе. К тому же ее племянник, мой самолётный знакомец, зачастил. Еще без цветов, но уже с тортиками.
Утром по дороге на работу я битый час объясняла полицейскому, что у меня тяжелый комплекс Очень Маленькой Машины: я еду не с разрешенной скоростью, а с максимально возможной, потому что в девяносто девяти случаях из ста она раза в два меньше разрешенной. Он меня отпустил, потому что «мадам говорит так много слов, что у него кружится голова». Иди, сказал, и больше не греши...
* * *
Костик звонил в дверь долго, даже очень долго. Совершенно игнорируя явное нежелание хозяев открывать дверь. Или хотя бы притвориться, что их нет дома, — например, сделать потише музыку и не орать во весь голос: «Какого черта, я не понимаю, неужели нельзя оставить меня в покое?!!» В общем, неприлично долго звонил и совсем уже было отчаялся, но тут дверь распахнулась. Нель стояла на пороге, взъерошенная и растрепанная, в шелковом халате с драконами и с сигаретой в зубах.
— Мне уйти? — грустно и покорно спросил Костик. — Ты скажи, если уйти, я не обижусь, я же понимаю, у тебя дела, наверное...
Нель махнула рукой в том смысле, что чего уж теперь, заходи, раз пришел, и посторонилась. Но недостаточно быстро, потому что моментально повеселевший Костик ворвался в квартиру со скоростью курьерского поезда и с его же грацией. Так что Нель пришлось сменить томную позу «прислонясь к дверному косяку» на менее изысканную, но куда более уместную в данном случае «я не выйду из этого угла, пока ты не сядешь в кресло». Костик, конечно, сел в кресло, но перед этим опрокинул журнальный столик, рассыпал окурки на ковер, чудом не разбил пепельницу и наступил Нель на ногу. После чего сам же завопил «ай-ай-ай» и помчался на кухню за льдом, но Нель силой впихнула его в кресло и даже сказала обидным голосом, что лучше она совсем без ног останется, чем совсем без посуды. Костик собрался обидеться и даже уже почти нахмурился, но тут вспомнил, зачем пришел.
— У меня гениальная идея, Нелечка, вот послушай: я вчера разговаривал с бывшим одноклассником, так у его жены диабет, настоящий, инсулинозависимый. Он мне рассказал, что сейчас есть новый инсулин, его достаточно раз в три дня колоть, там часть молекул в защитной оболочке. И она растворяется медленно, главное — это вовремя есть, а то гипогликемический криз будет. Так я подумал, а что если совсем без уколов? Ну помнишь, году в восьмидесятом была такая идея, чтобы кишечная палочка вырабатывала инсулин, но ничего не получилось, потому что вырабатывать-то она вырабатывала, но инсулин в кишечнике расщепляется, а если бы не расщеплялся, так можно было бы его в таблетках выпускать, но он расщепляется...
Нель закурила сигарету и попробовала расфокусировать зрение так, чтобы Костик находился между двумя сигаретными огоньками. Задача оказалась не из легких, потому что Костик подпрыгивал на месте и отчаянно жестикулировал, сбивая прицел. В конце концов Нель отчаялась и откинулась на
