замками и десятью печатями.
— Хорошо, я согласен, — наконец, решился я, — На дорожные расходы мне, надеюсь, средства выделят?
— Безусловно! — просиял директор, с облегчением выдохнув, — Подойди завтра утром к казначею, я распоряжусь, чтобы он выделил тебе двести долларов.
— Спасибо, сэр, — интересно. Что же такого ему, интересно, пообещал этот Хант, из-за чего он так доволен моим согласием, что даже без возражений деньги выделяет, причём, очень даже не плохую сумму? У меня стипендия и то меньше. Сто двадцать долларов всего.
— Можешь идти, Алан, — махнул мне рукой в сторону двери директор, — Нам, с мистером Хантом, ещё надо кое-что обсудить.
— Хорошо, — пожал я плечами, — Мистер Хант, когда и куда мне подойти?
— Послезавтра в десять утра будь на вокзале, в зале ожидания. Билеты я уже взял. Имей запас продуктов с собой на два дня. Надо объяснять, что из вещей нужно взять с собой?
Я отрицательно покачал головой.
— Отлично. Тогда не задерживаю, — он встал и протянул мне руку. Я попрощался и вышел. Впереди предстояли не долгие сборы.
Глава 2
— Джейн, хватай Алана, и бегите отсюда! Я попробую его задержать! — доносится откуда-то крик отца.
Я стою в коридоре, в пижаме, и спросонья пытаюсь понять, что происходит. Дом ходит ходуном, как при землетрясении. По потолку побежали ручейки пламени и откуда-то сверху дома донёсся дикий рёв. Мне страшно. Очень страшно. Подбегает мама, хватает меня на руки и устремляется к окну. Напряжённый отец, вытянув руки с ярко-синей печатью вперёд, застыл у входа. По его застывшему в немой гримасе лицу стекает пот. От печати в сторону двери идёт фиолетовая волна холода. Мама распахивает окно и выбрасывает меня наружу, на клумбу. Со второго этажа. Приземляюсь я неудачно. На одну ногу. Раздаётся хруст, оглушительным громом отозвавшийся у меня в ушах, и я ору от дикой боли. Обернувшись, я успеваю заметить, как наш дом вспыхивает как спичка, из открытого окна доносится истошный вопль матери, я кричу и… просыпаюсь.
Я рывком сел на кровати, часто дыша, и вытер рукавом с лица то ли пот, то ли слёзы, то ли всё вместе. Опять. Опять этот кошмар. Снова. Вот что это за хрень? Я никак не мог понять, почему воспоминания предыдущего носителя тела достают теперь меня? За что мне это всё? Причём, во сне я воспринимаю себя именно Аланом Фростом, а не Александром Ветровым, как должен был бы. Я устало встал с кровати, прошёл в ванную и включил холодную воду. Ледяная вода обожгла моё лицо и прогнала остатки сна. Взглянул в зеркало, откуда на меня посмотрел бледный молодой человек, с узким, вытянутым лицом и карими глазами. Два года уже прошло, а я до сих пор не привык к своему новому облику. Слишком резкий контраст. Из высокого, атлетически сложенного голубоглазого блондина в худощавого сложения, среднего роста, шатена. Отражение угрюмо смотрело на меня, как будто обвиняя меня в своих бедах. Нет, приятель, извини. Это точно не ко мне. Я и сам тут пострадавшая сторона. Меня никто не спрашивал, прежде чем перемещать в это тело. Просто в один прекрасный день я заснул в том мире, а проснулся в этом, вот и всё… Я выключил воду и пошёл в комнату. Раз не спится, буду собираться тогда.
Сборы были недолгими. За два года моего нахождения в этом мире много вещей я накопить не успел. Да и не было у меня никогда столько денег, чтобы особо шиковать. Покупал только самое необходимое всегда. У предыдущего владельца тела вещей тоже почти не было. Всё его имущество сгорело в ту ночь, а его самого отправили под опеку дяди, брата матери, который был вовсе не рад новому рту. У него и так на шее четверо висело, а тут ещё и я добавился. Если бы не оставшийся после смерти родителей земельный участок и не плохой счёт в банке, то скорее всего он и вовсе Алана в приют бы отправил, а так ему пришлось терпеть его в своём доме. Понятно, что имущество и деньги по наследству перешли Алану, вот только до его совершеннолетия, то есть, до двадцати одного года, имуществом будет распоряжаться опекун. Хорошо хоть продать землю он не имеет права и основные средства со вклада не может снять. Только процентами с них и может распоряжаться. Так что он без малейших возражений и даже с некоторым облегчением принял новость о моём отъезде на практику. И лишний рот уезжает, и есть не маленькая вероятность того, что я могу сгинуть там с концами, в результате чего всё моё наследство ему достанется. В общем, сплошные плюсы для него. Да и к дьяволу его.
Ну, вот, вроде, и всё. Два саквояжа собраны, револьвер с винчестером подготовлены. Я внимательно осмотрелся в комнате на предмет того, не забыл ли я что-то важное. В небольшой комнате царил идеальный порядок. Все оставшиеся немногочисленные вещи были аккуратно убраны в мой единственный шкаф. Можно было бы, конечно, винчестер и не брать. Наверняка бы мне на месте служебный выдали, но я предпочитал пользоваться своим, надёжным и проверенным. Так, чуть не забыл, кстати. Я подошёл к стене и вытащил из тайника коробку с серебряными патронами для кольта, приберегаемые мной для особого случая. Мало ли, как там дело повернётся. Пусть будут. Это такая вещь, которая никогда лишней не будет, особенно, в тех местах, куда еду.
К отъезду, вроде, всё готово, осталось сделать ещё одно дело. Я сложил вещи на кровати, нацепил кобуру с кольтом на пояс, и вышел на улицу.
* * *
Мастер Рэй, как обычно, был в своей мастерской. Я прошёл мимо верзилы Сэма, который как всегда развалился на своём любимом стуле у входа в мастерскую, слегка кивнув ему.
— Мастер у себя?
— Да, Алан. Проходи. Он как раз вчера вспоминал про тебя. Что-то давненько ты к нам не заглядывал, — оскалился в своей жуткой ухмылке здоровяк, которую он искренне считал улыбкой. На не подготовленных людей он производил, конечно, жуткое впечатление своим обезображенным шрамами лицом, хотя на самом деле был добрейшей души человеком. Я когда-то пытался узнать, откуда у него эти шрамы на лице и почему он их не сведёт у целителя, но он лишь отшучивался в ответ. Единственное, что удалось узнать, что шрамы у него появились после одного из путешествий с мастером Рэем, в которое они отправились в поисках редких ингредиентов и материалов для мастерской.
— Так экзамены же.
