одинаковыми папками в руках. Лохматый парень пододвинулся ближе к дознавателю, белобрысый мужчина замер за спиной инквизитора.
Тот оглядел комнату, присвистнул.
– А это еще кто? – длинный палец с выраженными суставами ткнул в сторону служанки. Девчонка побелела.
– Я работаю… работала у госпожи Корси…
– Служанка, – спокойно произнес Винсент. – Клаус, не пугайте девушку, она ни при чем.
– Это мне решать, – инквизитор обернулся к Освальду. – Господин дознаватель, я настаиваю на том, чтобы разделить подозреваемых и допросить по одному. Я бы начал с женщины, а вы, например, – со служанки. Потом просто обменяемся показаниями, чтобы дело пошло быстрее.
Дознаватель поморщился, но прежде, чем успел сказать хоть слово, вмешался Винсент:
– Нет. – Он крепче сжал мою руку. – Как единственный законный представитель своей жены, я против. Генерал-инквизитор очень настойчиво ее преследует по неведомой мне причине, и я не оставлю Ингу наедине с ним.
– На что вы намекаете?! – взвился инквизитор.
– Я не намекаю, а говорю прямо: с момента первой встречи вы засыпаете Ингу нелепыми обвинениями. Я не позволю вам ее запугивать или любым другим методом принуждать признаваться в том, чего она не совершала.
– Клевета! Я лишь делаю то, что обязан делать! И вы не можете защищать ее интересы, будучи подозреваемым в убийстве!
Винсент приподнял бровь.
– А вы уже решили, что это убийство? Не осмотрев труп и не расспросив свидетелей?
– Будучи свидетелем, тоже не можете защищать интересы тех, кто замешан в деле вместе с вами.
Дознаватель, с любопытством наблюдавший за перепалкой, решил, наконец, вмешаться:
– Бросьте, Клаус. Даже если все было не так, как сообщил нам профессор Оркан, вы полагаете, что они с женой не успели обо всем договориться, пока мы сюда ехали? За это время можно было и труп припрятать, и самим сбежать на край света.
– И все же я настаиваю.
– Хорошо, – пожал плечами Винсент. – Если вам не жаль своего и нашего времени, я пошлю… скажем, за профессором Стерри. Или за Ноем Дрейком. Я доверяю и тому и другому, да и вы знакомы с обоими.
На лице инквизитора появились сомнения, и тут снова подал голос дознаватель:
– Нам в любом случае понадобятся свидетели, когда дело дойдет до расспроса тела. Так что я не против послать за ними. Но я категорически против того, чтобы терять время, по два раза расспрашивая одного и того же человека. Беспокоить старика, наверное, не стоит, так что я бы отправил вестника к Ною Дрейку, а пока он едет, мы с вами, Клаус, могли бы расспросить, например, профессора.
– И оставить женщин без присмотра?
– Парни приглядят. Думаете, они не справятся с двумя девицами?
Клаус ругнулся себе под нос и махнул рукой.
– Хорошо, не будем никого беспокоить. Они действительно наверняка успели сговориться.
– А наши помощники могут быть и свидетелями, верно? – доброжелательно улыбнулся Освальд. – В самом деле, почему бы нам не обменяться записями. Ваш помощник засвидетельствует мои и наоборот. Или будем искать грамотных соседей, чтобы стали свидетелями?
Инквизитор махнул рукой с видом «делайте что хотите», казалось, потеряв ко мне всякий интерес. Словно ему очень хотелось допросить – или в самом деле запугать – меня без посторонних, а когда это не удалось, стало неважным и все остальное.
Или у меня паранойя? Вполне может быть, учитывая обстоятельства. От этого типа я готова ждать любой пакости. Знать бы, за что он на меня так взъелся.
– Тогда начнем с осмотра? – дознаватель потер руки, словно предвкушая нечто интересное.
У меня в голове сами собой начали складываться строчки полицейского протокола: «Местом осмотра является комната, расположенная на втором этаже трехэтажного дома…» Да уж, куда как интересно.
Вместо ответа инквизитор ткнул пальцем в сторону служанки:
– Ты! Говоришь, работаешь здесь? Что тут было?
Оба помощника раскрыли папки, достали самописки и начали строчить.
– Работаю, господин, – прошептала девушка, глядя в пол.
– Расскажи, что произошло? – перехватил инициативу дознаватель. – Не бойся, милая. Никто тебя ни в чем не винит.
Девушка шмыгнула носом и начала говорить, сбивчиво, то и дело повторяясь. Рассказ ее трудно было назвать информативным. Пришли господа, она подала чай, занялась другими делами. Потом забеспокоилась, что хозяйка долго не зовет, поднялась. Увидела. Стало дурно…
– Девчонка действительно ни при чем, – с явной неохотой согласился инквизитор, когда она замолкла.
– Ну так пусть идет себе, – пожал плечами дознаватель. – Подписать бы, конечно, надо… Умеешь?
Она замотала головой.
– Если позволите, я мог бы прочитать девушке записанное с ее слов, – подал голос Винсент. – Поставит крестик или что там, а ваши парни завизируют, так же, по очереди.
– Пожалуйста! – дознавателя, кажется, совершенно не смущала недовольная морда инквизитора. Чуть склонив голову он наблюдал, как Винсент негромко читает девушке протокол, как та неловко выводит крестик сперва на одном, потом на другом листе, как следом за ней обмениваются подписями парни.
– Можешь идти, милая, – ласково сказал, наконец Освальд. – Возвращайся в свою комнату и до утра молись Предвечной за упокой души твоей хозяйки. До утра никуда не ходи и ни с кем не разговаривай, поняла?
– Да, господин, – отвесив поклон, девчонка порскнула прочь.
С лица дознавателя исчезла мягкость.
– Учитывая, что я еще не расспросил вас, профессор, и вашу супругу о взрыве в университете, беседа затянется. Начнем с осмотра. К слову, где следы от удавки?
Я вздрогнула, невольно уставившись на веревку, которая до сих пор валялась на полу.
– Думаю, на руках Корси они остались, – пришел мне на помощь Винсент. – Когда я отшвырнул ее и сорвал удавку с шеи Инги, дыхание не восстановилось. Беглое обследование показало, что сломаны хрящи гортани, это повлекло за собой отек. Выбор между жизнью жены и желанием получить подтверждение своих слов для меня очевиден, а для вас?
Дознаватель кивнул.
– Возможно. Откуда кровь на платье?
– Пошла носом. Так нередко бывает при удавлении.
– Лицо чистое.
Муж выудил из рукава платок, встряхнул, разворачивая. Неторопливо убрал обратно.
– А на вашем камзоле?
Винсент отряхнул грудь, как будто это могло убрать пятно.
– Обнимал жену, успокаивая.
– Вы ему верите? – встрял инквизитор.
– Я не играю в «верю-не верю». – отрезал Освальд. – Я собираю информацию. Выводы буду делать потом.
Он снова огляделся.
– Так кто будет диктовать протокол осмотра? Вы, Клаус, или я?
– Бессмысленная трата времени, – фыркнул инквизитор.
– Значит, я.
Он жестом велел нам с Винсентом отойти в пустой угол у окна и начал диктовать. Лохматый лихорадочно строчил, белобрысый зевал, как и его начальник. Трата времени, значит. Чему их там вообще учат в инквизиции? Развязывать языки пытками? Меня передернуло. Нет уж, лучше наблюдать за работой дознавателя.
Мне много
