Я ж тебе еще внука должна родить, а ты в больницу загремел! – Олеся ворвалась в палату к отцу и решительно подошла к его кровати.
– Прости, дочь, я не специально! – генерал Денис Петрович Тихий улыбнулся слабой улыбкой. Впрочем, тихим Денис Петрович был только по фамилии. Все это знали и боялись его гнева как огня.
– Не специально он! Знаю я, как ты «не специально»! Зачем опять на себя взвалил чужую работу и чужую ответственность, а? У тебя два заместителя есть, а ты все сам! Они у тебя за что деньги получают? Вот дождешься, что я на них жалобу напишу в ваше ведомство! – пригрозила Олеся кулачком не известно кому.
– Олеська, не бушуй! Соответствуй фамилии! – мужчина, лежащий на кровати, улыбнулся, – иди лучше сюда и поцелуй своего отца. Две недели не виделись!
– Вот и я об этом же! Уехала в отпуск, называется! – Олеся наклонилась, чмокнула отца в щеку и присела на край, ухватилась за большую и теплую ладонь отца двумя руками и осталась сидеть. – Эх, папка, папка! Ну, ведь знаешь же, что нельзя тебе с твоим давлением волноваться!
– Прости, дочь! – Денис Петрович легко сжал ладошки дочери, повинился:
– Сама понимаешь, не умею я по-другому! Не получается у меня!
– Ага! А от меня требуешь! – буркнула дочь и, решив сменить тему, спросила:
– Что врачи тебе говорят?
– Да что они могут говорить? Все как всегда: тишина, спокойствие. На пенсию намекали.
– Ага, ага! – усмехнулась дочь. – Слышали мы про твою пенсию! О причине твоего криза спрашивать не буду, все равно ведь не расскажешь?
– Не расскажу, – Денис Петрович улыбнулся дочери теплой улыбкой, – сама все знаешь.
– Ну, тогда расскажи хоть, как ты тут без меня эти две недели жил? Какие новости у тебя?
– Ой, да какие у меня могут быть новости? – Денис Петрович улыбнулся. – Расскажи лучше, как вы с Кариной отдохнули. Я смотрю, ты загорела. Тебе очень идет загар, дочь. Ну что, я был прав? Есть жизнь на морях?
– Спасибо, пап! – Олеся тепло улыбнулась отцу:
– И жизнь есть, и бьет ключом. И бьет она этим свои ключом почему-то по темечку! – рассмеялась Олеся.
– И что? Неужели моя умная дочь даже курортный роман успела закрутить за эти две недели? – прищурился хитро отец.
– Нет, пап, ничего такого, о чем тебе надо знать! – отмахнулась Олеся. – Курортные альфонсы меня не интересуют, ты же знаешь. А так да, накупалась, надышалась морским воздухом и загорела. Готова и дальше грызть гранит науки и обслуживать интернет-пользователей!
Ответить дочери Денис Петрович Тихий не успел, потому что в этот момент дверь в палату открылась, впуская сразу и строгого седого врача, и безупречно одетую, стройную как тростинка, красивую женщину.
Правила посещения больных были одинаковы для всех, а потому на плечах красавицы поверх бордового комплекта, состоящего из платья и пиджака, был накинут белый халат, на ногах, поверх туфель на шпильке, были натянуты голубые бесформенные бахилы. И этот халат, и уж совершенно точно нелепые бахилы на дорогих туфлях явно злили красавицу, но ослушаться врача она не могла. Оба вошедших были знакомы семейству Тихих.
– Клава, привет! – Олеся мимоходом кивнула красавице и встала на встречу врачу. – Олег Петрович, что с папой?
– В санаторий хочу отправить твоего папу. Но только после лечения! Знаю, что не послушается он меня здесь, не утихомирится, так хоть там в норму придет за три недели. Вот только не надо меня сверлить взглядом, товарищ генерал! Три недели! Не меньше!
– Я поняла Вас, Олег Петрович, три недели! – Олеся серьезно кивнула.
– Да, именно три недели! Я настаиваю на этом сроке. Ему там за это время здоровье если не поправят, так хоть стабилизируют. У нас есть замечательные санатории на Черном море. Сейчас там через пару недель отдыхающие с детьми разъедутся и начнется тот самый бархатный сезон. Могу и направление написать, и даже устроить, если уговорите, конечно, болезного, – врач посмотрел на Олесю и на идеальную красавицу.
– Уговорим! – кивнула Олеся.
– Зачем же уговаривать, когда можно выписать предписание, обязательное к исполнению. Вы же лечащий врач Дениса, значит, Вы за его жизнь отвечаете, Вам и все карты в руки! А Вы, уважаемый, пытаетесь на нас сложить свою ответственность за своего пациента! – Клавдия гневно смотрела на врача.
– Клавдия, угомонись! – одернул Денис Петрович женщину, – я сам за свою жизнь отвечаю.
– Денис, ты доотвечался уже сам за себя! Так доотвечался, что в госпиталь попал! – тоном учителя произнесла красавица. – Денис, позволь теперь мне, на правах твоей будущей жены, беспокоиться о твоем здоровье!
– Будущей жены? – Олеся, услышав это, повернулась к отцу и удивленно на него посмотрела. – Пааап, а ты не хочешь ничего мне рассказать? И это ты называешь «Ой, да какие у меня новости», да?
– Ой, Олесенька, прости! Мы не так хотели тебе о нас с твоим папой рассказать! – красавица тут же переключилась с мужчины, лежащего на кровати, на его дочь. – Ты ведь знаешь, что мы с твоим папой уже давно вместе, – Клавдия запнулась, явно подыскивая нужное слово.
Олеся, усмехнувшись, произнесла, глядя на отца:
– Спим. Да, пап? Она хотела сказать: давно вместе спим. И? Она первая, что ли, у тебя из тех, с кем ты давно вместе спишь? Почему именно Клава, пап? Что стало с твоими глазами. Хотя, не глаза ведь принимают решение в таких вопросах, о чем это я!
– Олеся, что ты себе позволяешь?! – рявкнул Денис Петрович, приподнявшись на локтях, оставаясь при этом лежать в кровати. От этого его движения или потому, что показатели резко изменились, но тут же запищали аппараты, к которым он был подключен. Мужчина откинулся на подушку и сжал зубы так, что заиграли желваки на его лице, лицо резко побледнело, от чего ярко проступили синяки под глазами.
В ту же секунду все пришло в движение: врач шагнул к кровати больного, в палату вбежали две женщины, одна из которых шагнула к врачу, а вторая обратилась сразу и к Олесе, и к Клавдии со словами:
– Выходим из палаты, красавицы! Дома будете разборки устраивать! Больному покой нужен! Устроили тут! Не стыдно вам?
Олеся шагнула было к кровати отца, но была остановлена все той же медсестрой:
– Девушка, я к Вам обращаюсь! Выходим из палаты!
– Пап, я… Пап, прости! Я не хотела! – лепетала девушка, не отводя испуганного взгляда от лица отца.
– Вот приступ пройдет, сама ему это все и скажешь, а сейчас ему не до тебя, – уже более спокойно произнесла медсестра, – пойдем, милая, ближе к вечеру придешь.
Олеся кинула
