Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
Уловив периферийным зрением, что в него что-то летит, гоблин чисто рефлективно дернулся назад. Буквально чуть-чуть! Но этого хватило. Вместе с гоблином на пару сантиметров сместился гранатомет и рванувшаяся в этот момент из ствола граната…
Я всегда очень уважительно относился к секундам, мгновениям, мигам. В обычном течении жизни о них забываешь. Время измеряется в минутах, десятках минут — в часах. Рабочий день — в часах, сутки — в часах. Никто не скажет, договариваясь о деловом или интимном свидании: встретимся у фонтана в тысячу семьсот тридцать шесть секунд пополудни.
Помните кино про Штирлица: «Не думай о секундах свысока…»? Я солидарен. Секунды, миги, мгновения — это другое измерение, другой уровень существования. Меняется скорость биохимических реакций в организме, исчезает возможность спокойно проанализировать обстановку, поскольку на этом уровне само время как таковое будто исчезает.
В этом измерении — война. Часть войны — ожидание: утомительные марши, засады, долгий и мучительный плен госпитальной койки. Другая часть — схватка, ближний бой с физическим контактом, когда все, буквально все пропадает куда-то и остается только — кто кого.
Гоблин, не смотря на свой большой боевой опыт, использовал этот миг почему-то так, как среагировал бы на его месте любой нормальный человек: зажмурился, присел и прикрылся гранатометом. Мало ли чего! При взрыве противотанковой гранаты, даже если она кумулятивная, бывают неприятные сюрпризы, когда цель находится слишком близко. Типа куска раскаленного железа, летящего с бешенной скоростью в обратном направлении. Видимо, гоблин это хорошо знал, а потому потратил миг, чтобы позаботиться о своей жизни.
Этого мига мне хватило, чтобы, зажав уши, покрыть в десяток прыжков разделяющее нас пространство. Когда он открыл глаза и увидел меня перед собой на расстоянии трех метров, было уже поздно переводить автомат из-за спины: для этого требовалась еще треть мига, и он это понял. Действительно опытный был гоблин.
Вместо ненужных действий он поднял автомат на уровень лица и низко присел, пропуская над собой мое тело, летящее ногами вперед.
Мои подошвы просвистели буквально в двух сантиметрах над его головой. Я приземлился в низкую стойку и следующие полмига боролся с инерцией.
Мне надо было срочно назад, к гоблину, а инерция полета на эти полмига оторвала меня от него!
Он воспользовался этим, чтобы выпустить из рук гранатомет, перевести автомат из-за спины и прочно ухватить его, направив ствол в мою сторону.
Я в ужасе сжался и стиснул зубы — сейчас очередь разорвет мое тело на части…
И в этот момент за спиной гоблина оглушительно рвануло.
Сработал самоликвидатор выстрела, который он собственноручно выпустил несколько секунд назад, будучи уверенным на двести процентов, что не промажет. Но он промазал, а с момента нажатия на спусковой крючок прошло много мигов — и он забыл, забыл, что, если граната не находит цель, она самоликвидируется.
Поэтому он чисто рефлекторно обернулся и присел чуть-чуть — всего на полмига, но этого было достаточно, чтобы я справился с инерцией и прыгнул к нему, нанося с отмашки удар кинтасами правой в здоровый нос и одновременно ухватывая левой ствол и дергая его влево-вниз.
Он успел нажать на спусковой крючок до того, как я, закрепляя результат, заехал ему кулаком в висок, и ствол неприятно вибранул в моей руке — довольно неожиданно, так, что я чуть его не выпустил.
От второго удара гоблин заметно поскучнел и обмяк, но я еще раз крепко угостил его локтем в лобешник. После этого он мешком рухнул наземь.
Схватка закончилась. Можно было перевести дух и опять жить в нормальном ритме, перестав считать мгновения.
Я увидел, что из-за брони показались настороженные лица моего боевого охранения, а над броней почти одновременно возникли взъерошенные головы корреспондента и водилы. Проснулись, мать вашу так! А ведь могли и не проснуться…
Ощупав поверженного врага, я убедился, что он жив — башка крепкая, однако. Мог бы и ласты завернуть — бил я его очень серьезно. Я снял его автомат через голову, разгрузку с экипировкой и пояс с ножом и отточенной как бритва пехотной лопаткой.
Через минуту с низу прибежали взбудораженные любители персиков, и на месте происшествия, как это обычно бывает «после того, как», мы начали оживленный обмен мнениями.
Я внимательно осмотрел валун, рядом с которым возникли гоблины, кое-что нашел и показал своим пацанам. До этого они меня уверяли, что обследовали каждую пядь, прежде чем спуститься к саду.
С закрытого кустами бока под валун уходила широкая нора. Предположить, что ее выдолбили в каменистом грунте за полчаса, было бы глупо. Значит, после того, как мы вечером поехали наверх, гоблины всю ночь трудились, а потом ловко замаскировались плащ-палаткой, которая сейчас валялась в этой норе, и преспокойно ждали.
Смущало то, что расчет гоблинов полностью оправдался: именно в этом месте был наиболее удобный спуск к персиковому саду и хороший обзор, создающий ощущение безопасности. Гоблины не сомневались, что пацаны захотят персиков, а я, несколько разомлевший после бессонной ночи, разрешу остановку… Тьфу!!! век живи — век учись. На ошибках учатся! Умный учится на чужих ошибках, а дурак на своих.
В это время корреспондент уже щелкал «коникой» и, сложив перед отключенным гоблином его экипировку, попросил меня встать рядом так, чтобы на заднем плане был виден труп второго. Только автомат брать не надо. Будет прекрасный снимок к репортажу о том, как один ловкий парень голыми руками завалил двух вооруженных до зубов боевиков.
Я категорически отказался, напомнив возбужденному корреспонденту, что меня изнасилуют в извращенной форме, если узнают, что я был с голыми руками! А куда я засунул свое оружие?! Нет, спасибо.
— И вообще, — сказал я, собирая автомат, — забудь об этом эпизоде. Давай-ка поскладнее сочиним, как мы все вместе дружно отразили нападение этих негодяев. Лады?
Андрюха пожал плечами: больно заманчивый получался сюжет и вдруг — облом. Но ему еще не раз придется работать на передовой, и, если он кому-то сделает пакость, ему просто никто руки не подаст. Семафорная почта в «горячих точках» работает неслабо. Вот так.
— А как ты объяснишь прокуратуре, что свернул шею одному из боевиков? Не боишься, что тебя обвинят в дурном обращении с пленными?
— Расслабься, Андрюха. Они не пленные, потому что мы не воюем с ними. Ты это прекрасно знаешь. А насчет шеи, это надо еще обмозговать. Не думаю, что оставшийся в живых будет давать какие-то показания, которые мне как-то навредят, однако… В общем, надо поразмыслить.
Мы немного посовещались с пацанами и решили, что при прочесывании местности эти двое внезапно выскочили из-за кустов и хотели взять меня в заложники. Произошел физический контакт, и вот — результат. Пойдет? Вполне. Ничего, что эта версия расходится с действительностью, о чем может заявить оставшийся в живых гоблин: его просто никто не станет слушать. Они. Выгораживая себя, подчас такую чушь несут, что уши вянут. Ага…
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
