из-за чего её оружие заблокировали.
– Не переживайте, сержант Ривера, – похлопал её по плечу доктор Абиола, – рука скоро восстановится. Примерно через час-два… Это временная потеря чувствительности.
– А моё оружие? – борясь с яростью, сквозь зубы спросила Сандра. Она дёрнулась, пытаясь встать, но кольца держали крепко.
– Ваше оружие... Мы предполагаем, что оно вам не потребуется.
Сандра заставила себя дышать медленнее. Сейчас, пока она прикована, важно сохранять спокойствие, хотя бы внешнее, иначе они её вырубят и… И она не знает, что ещё может произойти!
Она, чёрт возьми, вообще ничего не знает!
Оружие восстановится, это она знала и без Абиолы. Но не через час или два, и даже не через неделю. В случае экстренной блокады, как у неё, привод оставался заблокированным около года – столько уходило на то, чтобы восстановились нервные связи.
С этим она сейчас ничего не может поделать: она не сможет активировать оружие ещё несколько месяцев и никак иначе. Надо думать о другом – что вообще здесь происходит?
– Почему это мне не потребуется оружие? – спросила Сандра, сжимая и разжимая кулак на левой руке. – Что вы сделали со мной?!
– Вы будуте выполнять другие функции. Это решение командования.
– Какие ещё другие?! Почему мне не сказали? Кто отдал приказ?
– Лично тактик Флеминг.
Эти слова заставили сердце Сандры на несколько мгновений остановиться. В груди похолодело.
А что, если они опять лгут? Флеминг не мог отдать такой приказ.
– Тактик Флеминг, – проговорила Сандра, – никогда бы не приказал заблокировать бойца, пока идёт война.
Доктор Абиола снял самое верхнее из колец, то, что удерживало плечо. Сандра терпеливо ждала.
– Если не верите мне, – сказал доктор, – можете сами спросить у тактика. Он сказал, что поговорит с вами. Поговорит после того, как будет сделана блокада.
Доктор снял второе кольцо. Сандра расслабила левую руку, чтобы она выглядела такой же мягкой и безобидной, как и правая, которую она по-прежнему не чувствовала. Не стоило выдавать свои намерения раньше времени.
– Обязательно с ним поговорю, – ответила Сандра.
И, как только доктор Абиола снял последний фиксатор, она спрыгнула с кресла на ту сторону, где стоял доктор и схватила его за шею левой рукой.
Она то ли увидела, то ли почувствовала движение сбоку, где была медсестра, и нанесла удар ногой. Послышался короткий вскрик и металлический грохот. Потом звон стекла.
Медсестра отлетела в сторону, что-то зацепила и уронила.
О ней можно было не думать. Сандра сомневалась, что та сможет подняться с пола в ближайшие полминуты.
Сандра, продолжая сжимать шею Абиолы пальцами, спросила:
– Что здесь происходит? Почему ты, ублюдок, заблокировал меня?
– Приказ… – прохрипел тот, хватаясь за руку Сандры и пытаясь оторвать её пальцы от своей шеи.
Сандра только усмехнулась. Её рука – сплошь мускулы, жёсткие и натренированные, твёрдые, как сталь.
– Причина? – проскрипела она сквозь зубы.
Сандра слышала топот из-за двери: охрана услышала грохот и бежит сюда.
– Причина? – она сжала пальцы сильнее и встряхнула Абиолу.
– Ты… не…
Сандра дала доктору глотнуть воздуха.
– Не «клинок»… – закончил он, глядя на неё перепуганными глазами.
Она отшвырнула его в сторону.
– Что значит «не клинок»?
Она шагнула к нему.
Сандра не собиралась больше трогать его, просто хотела подойти ближе. Доктор начал испуганно отползать. Он поднял руки, точно пытаясь защититься.
– Кто я по-твоему, если не «клинок»? – спросила Сандра. – Я была им, пока ты не воткнул в меня свой блядский нейроблокатор!
Дверь распахнулась, и в медблок влетело сразу трое здоровых парней в форме. Они замерли на пороге.
– Отвалите! – бросила на них Сандра короткий взгляд. – У меня разговор с доктором.
Они без слов двинулись к ней.
С рукой, болтающейся, как плеть, драться было не особенно удобно. Даже просто удерживать равновесие во время быстрых движений оказалось проблемой. Первый охранник попытался ухватить её за бездействующую руку, но Сандра увернулась и, зайдя сбоку, ударила его под рёбра.
– Отставить! – прозвучал резкий окрик.
Сандра замерла, узнав голос.
За спинами охраны она не заметила человека в инвалидном кресле, а он был здесь.
Тактик Флеминг.
– Что вы себе позволяете, сержант Ривера?! Напали на медперсонал…
– Этот медперсонал заблокировал моё оружие, – задыхаясь, проговорила Сандра. – Не предупредив, даже не…
– Это был мой приказ, – оборвал её Флеминг.
– Почему? Что я сделала?
– Пойдёмте, покажу вам кое-что… – Флеминг начал разворачивать кресло, но в узком пространстве медблока, где столпилось четверо человек, а доктор Абиола, так и сидел на полу, сделать это было трудно.
Один из солдат взялся за ручки на спинке кресла и развернул его.
– Спасибо, Прасад, – поблагодарил Флеминг, хотя лицо его раздражённо дёрнулось. Он ненавидел попадать в положение, где не мог справиться с креслом сам, без посторонней помощи.
– Нам туда, – указал Флеминг в неосвещённую часть коридора.
Почему-то следовать за ним было легко. Это не вызвало в Сандре такого внутреннего сопротивления, такой ярости, которую она чувствовала по отношению к доктору. Хотя вина была не на нём. Он был лишь исполнителем.
– И что там? – спросила Сандра.
– Морг.
Глава 2. Прекрасное падение
Сандра Ривера родилась не так уж далеко отсюда — во франкфуртской агломерации. Её отец, беженец из Канады и талантливый инженер, работал в международной организации, которая возводила фортификационные сооружения. Не те бетонные и металлические, которые оказались бесполезны против страйдеров, а новые – электромагнитные; колоссальные по размеру и мощности поля, закрывавшие сразу целые районы города. Жену он привёз из одной из своих поездок, и она вытянула счастливый билет: до того она занималась тем, что выискивала в руинах ценные вещи или их остатки и выменивала на еду. Она была очень красива, очень благодарна и смотрела на своего мужчину с обожанием.
Сандра была на неё похожа, но такой красавицей не была. У неё были мамины глаза – большие, широко расставленные, с приподнятым вверх уголком, прозрачно-зелёные, такие же чётко очерченные, яркие губы, но самому лицу не хватало мягкости: острые скулы, острый подбородок, резко изломанные брови.
Когда Сандре было пять, отец умер от инфекционного менингита. С антибиотиками в те годы было настолько плохо, что даже такой важный для обороны человек, как он, был просто оставлен умирать. Со всем прочим в их
