– Интересно, кто это? – заинтересовался Семен.
– Не знаю, – покачала головой девушка, но сердце ее при этом быстро-быстро забилось от какого-то предчувствия.
Между тем ладная кобылка гнедой масти, презрительно фыркая, что ее заставили тащиться в эдакое захолустье, поравнялась с ними.
– Тпру! – подал голос возница и, обернувшись к седоку, почтительно спросил: – Вам точно сюда, ваше благородие?
– Сюда-сюда, – криво усмехнулся черноусый офицер во флотской шинели и выскочил наружу, повелительно велев кучеру: – Жди здесь!
– Как прикажете, – пожал плечами лихач, всем свои видом показывая, что за такие деньги его пассажир может даже с моста в прорубь прыгнуть, уж он-то перечить не станет.
– Ну что застыли? – обратился моряк к застывшей парочке. – Или не узнали?
– Митька! – восторженно завопил мальчишка и, бросившись навстречу Будищеву, повис у него на шее.
Девушка реагировала чуть более сдержанно, но потом не выдержала и тоже кинулась обнимать Дмитрия.
– Тише вы, – счастливо смеялся тот, – завалите еще.
– Как хорошо, что ты приехал! – радовались Семен со Стешей.
– Я ненадолго, – сразу же предупредил Будищев немного виноватым тоном.
– Но почему?!
– Дела. Надо батарею до Кронштадта доставить, кучу отчетов сдать и вообще…
– Значит, не останешься?
– И рад бы, да не могу. Мои матросы сейчас на станции кукуют, ждут отправки, а я к вам рванул.
– И когда теперь приедешь?
– Как только освобожусь. Думаю, через неделю, максимум полторы. Тогда и гостинцы раздам.
– Почему ты не писал?
– Так получилось. Дел много, война кругом.
– Федя вот находил время, – со значением в голосе заметила девушка. – Кстати, а где он?
– Скоро будет, – отозвался Будищев и поспешил перевести разговор на другую тему: – Вы куда такие красивые направлялись?
– В воскресную школу.
– Это дело богоугодное. Но после нее еще кое-куда сходите. Хорошо?
– Да я сейчас сбегаю, – загорелся мальчишка.
– Сказано тебе, после школы! – строго прервал его наставник и, лишь убедившись, что Семка проникся, продолжил: – Значит так. Первым делом отнесете вот этот конверт Барановскому Владимиру Степановичу. Отдать лично в руки, ясно?
– Ага.
– Ни прислуге, ни жене, ни брату или теще, а только ему!
– Да понял я!
– Надеюсь, – вздохнул Дмитрий, после чего внимательно посмотрел на них и со вздохом спросил: – Сами-то как?
– Хорошо.
– Вот вам немножко денег… бери, говорю, и не спорь со старшими!
– Я тебе рассказать хотел… – сунулся было Семка.
– Потом. Все потом, дружище. А теперь мне пора, пока мои орлы ничего не натворили…
– Скорее возвращайся.
– Всенепременно! Вот разгребусь с делами и к вам…
– Мы будем ждать.
Дмитрий немного помялся, но потом все же решился и спросил:
– Где Геся, знаете?
– В Петропавловке. К ней никого не пускают, передачи не принимают.
– Вот как?
– Ага. Владимир Степанович нанял адвоката, но тот нам ничего не говорит.
– Я понял. Мне пора. Простите, ребятки, что так вышло… Как вы все-таки повзрослели за это время, особенно ты, Стеша. Гляди, Семен, уведут невесту!
С этими словами он еще раз обнял детей, поцеловал девушку в щеку, потрепал парня и, вернувшись в сани, скомандовал:
– Трогай!
– Но, мертвая! – обрадованно рыкнул извозчик и свистнул кнутом.
Услышав знакомый звук, лошадь заржала, красиво изогнув лебединую шею, и налегла на постромки. Сани тронулись, за ними побежали местные мальчишки, закутанные в потрепанную одежку, а Семка со Стешей остались одни.
– И что ты хотел Дмитрию рассказать? – не предвещавшим ничего доброго голосом поинтересовалась девушка.
– О том самом! – отрезал мальчишка, с вызовом посмотрев на нее.
– Не надо ему сейчас говорить, – покачала головой Степанида. – Ты же его знаешь. Пусть успокоится сначала.
* * *
Главный командир Кронштадтского порта адмирал Казакевич встретил Будищева вполне любезно, можно даже сказать радушно. Конечно, генерал-адъютанту свиты его величества и полному адмиралу не к лицу встречаться с обычным прапорщиком, да еще и выслужившимся из нижних чинов, но, по всей видимости, старого морского волка разбирало любопытство.
– Весьма рад вашему триумфальному возвращению, сударь мой! – гулко пробасил Петр Васильевич и подкрутил по-запорожски длинный седой ус. – Уезжали кондуктором, а вернулись офицером. Без году неделя в чинах, а в формуляре уже есть запись, что приняли под командование батарею. Неужто у Скобелева других офицеров под рукой не нашлось?
– Офицеры были, ваше высокопревосходительство, – с достоинством отвечал ему Дмитрий, – только лучше меня никого!
– А вы гордец! – не то порицая, не то хваля, заметил адмирал.
– Никак нет. Но цену себе знаю!
– Ладно, – махнул рукой командир порта. – Ведомы мне ваши обстоятельства. Но уж теперь-то родитель должен признать сына. Как располагаете?
– А мне, ваше высокопревосходительство, без разницы. Признает – хорошо, не признает, тоже не пропаду!
– Это вы, сударь мой, зря, – покачал головой Казакевич. – Как ни крути, а графом лучше быть, чем простым дворянином. Ну да бог с ним, с титулом. Не знаю, как отец ваш, а государь, помяните мое слово, эдакую службу без награды не оставит.
– Рад стараться!
– А вот эти ухватки оставьте, чай, теперь не унтер, – нахмурился адмирал, но потом с благодушной усмешкой махнул рукой. – Ладно, пообтешетесь еще. Какие ваши годы. Экзамен будете на мичмана держать?
– Никак нет.
– Как знаете, – с едва заметным облегчением кивнул Петр Васильевич.
Большая часть службы Казакевича прошла в царствование блаженной памяти императора Николая I. Поступив в Морской кадетский корпус вскоре после казни главарей восстания 14 декабря[4], он с тех пор не снимал флотской формы. Служил на Балтике и в Средиземном море. На Тихом океане побывал везде – от Гавайских островов до Камчатки. При губернаторе Муравьеве исследовал вместе с Невельским устье Амура. Как и большинство адмиралов, сделавших карьеру под началом великого князя генерал-адмирала Константина Николаевича, отличался либеральными взглядами, но… пусть выслужившиеся из нижних чинов занимают вакансии в портовых службах, а не в кают-компаниях боевых кораблей!
