более выраженным. – Вы пришли с миром – хорошо. Но мы отродясь не страшились войны. И каждый Отщепенец всегда должен быть готов к сражению. Вы готовы?
“Вы готовы, дети?!!” – вспомнилась фраза пирата из заставки к мультику о Губке Бобе. Интересно, был ли такой мультик в реальности или это “легенда” квеста к буржуям, в котором глюк подменил мне память? И откуда у меня столько знаний о прежнем мире, включая специфический язык, полный англицизмов и жаргонных словечек, которых не найдешь в чистой речи жителей Поганого поля и Вечной Сиберии?
Я переглянулся с Кирой.
Рыхлый тоже заговорил на “нормальном” языке:
– Этот ведун спрашивает разрешения у женщины! По-моему, он не готов.
– Ты имеешь что-то против женщин? – холодно и дерзко осведомилась у него умница Кира.
Рыхлый усмехнулся:
– Я только “за” женщин и ни в коем разе не “против”. Но вы колеблетесь с ответом. А это значит, вы слабы. Отщепенцам не нужны такие люди.
И тут я завелся уже серьезно. Сделал шаг к рыхлому и звенящим от гнева голосом спросил:
– А может, ты ошибаешься?
– Хочешь сказать, что я дурак? – ничуть не растерялся рыхлый.
– Почему бы и нет?
Впервые за время нашей “беседы” рыхлый колдун отвел от меня взор и глянул на спутников. На его чугунной роже читалось удовлетворение. Мол, слыхали? Те кивнули. У них происходил какой-то секретный диалог.
– Йии зрили, счо он ми оскорбил! – повысил голос рыхлый. И перевел: – Вы все видели, что он меня оскорбил! Ведовской поединок!
– Чего? – не понял я.
– Хурр! – заорал рыжий.
Он резко сорвался с места, взметнув косой, из-под копыт вырвались куски глины. Спутники колдуна отскочили в разные стороны, принялись гарцевать. Словом, выпендриваться.
“Боевой ре...”
Но конь рыхлого тоже огромным скачком прыгнул в сторону. Из-за него на меня понесся, храпя, “грузовой” конь. Я растерялся. Передо мной взметнулись передние копыта, я инстинктивно закрылся руками, в которых по-прежнему был автомат, но удар все равно пришелся куда-то в грудь. Вспышка тошнотворной боли, я отлетел назад, ударился о мусоровоз и сполз на землю. В груди словно горячий камень застрял, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Автомат я выронил и не представлял, где он валяется.
Сраные колдуны управляли конями на расстоянии. Телепатически. Я улавливал потоки энергии, но не понимал значения.
Кира что-то выкрикнула и, молниеносным движением выхватив из колчана стрелу, натянула лук. Надо было ей отдать автомат... Но она не захотела его брать.
Как ни стремительно она двигалась, рыжий и черный действовали шустрее. Они уже в нее целились из своих луков. Рыжий ухмылялся. Ситуация ему нравилась.
“Боевой режим!” – мысленно скомандовал я, лежа на земле и стараясь превозмочь боль в груди. Ударивший меня конь носился возле меня, ударяя копытами в землю, к нему присоединился второй “грузовой” конь. Они ржали и вставали на дыбы, но меня не топтали. Видно, хотели напугать.
Ими управлял рыхлый, я это чувствовал отчетливо. Он подавлял их волю своей волшбой, что бы она не представляла, не пользуясь перстнями и вообще не шевеля пальцем.
ВКЛЮЧЕН БОЕВОЙ РЕЖИМ
Время привычно растянулось и замедлилось, звуки снизились на октаву. Я потянулся к матерчатому поясу, за которым лежала стопка стикеров со Знаком Морока. М-стикеров.
Но как подкинуть их врагу?
От боли сознание путалось, мутилось, а тут еще и энергозатратный боевой режим ударил по организму. Рыхлый гоготал клокочущим, вязким басом.
ОБНАРУЖЕНО ПСИХОСУГГЕСТИВНОЕ ПОЛЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИЛЫ
Я и без нейрочипа ощущал, как по волосам – моему щиту против телепатического воздействия – бегут искры статистического разряда. Отщепенцы были в высшей степени сильными колдунами.
Грузовые кони носились около меня, храпели, били копытами по земле совсем рядом от моих ног, наседали. Рыхлый специально их сдерживал, но в то же время демонстрировал, что может в любой момент сделать из меня отбивную.
Гончие псы лаяли не умолкая ни на секунду, стояли рядом, но тоже не приближались близко.
Кира пустила стрелу в рыжего, но тот прикрылся щитом. Стрела ударилась о щит и отскочила. Рыжий заржал не хуже коня.
Я начал привставать, и ближайший конь тут же поднялся на дыбы, так что груз чуть не перевалился через круп. Я повернул голову в поисках автомата, но одна из гончих схватила его за ремень и утащила в сторону. Рыхлый противно захихикал.
– Не-е-е, дра-а-аться на-а-адо только своии-и-ими си-и-илами! – протянул он. В состоянии боевого режима казалось, что он манерно растягивает слова. – И-и-или волшбо-о-ой!
Волшбой так волшбой.
Ускорившись, я вскочил и прилепил к животу неистовствующего коня М-стикер. Отскочил. Направил на коня перстни на правой руке, сжав ладонь в кулак.
Почти сразу удалось перехватить инициативу в магическом управлении мозгом бедного животного. Я направил коня к рыхлому, заставил ударить копытами скакуна под колдуном. Колдун, судя по всему, не ожидал такого поворота событий, расслабился, пока наблюдал мое бессилие. Заорав, он свалился с коня, гулко бухнувшись о землю, как мешок с навозом.
В ускоренном темпе я выхватил шпагу из кабины, одновременно вынимая клинок из ножен, и ударил второго грузового коня, который напал на меня в этот миг. Погрузил метровый клинок в мускулистую грудь почти до корзинчатой гарды и тут же выдернул.
Жалко было убивать невинное существо, но выхода не было. Я не успевал отбить атаку, а рядом ведь находились еще и два пса! Пока будешь щелкать клювом, тебя разорвут на куски.
Раненный конь вскрикнул – именно вскрикнул, а не заржал, – ноги его подломились. Он пытался удержаться на ногах, но силы его покидали. Из дыры в груди хлестала кровь. Он упал и забился в пыли.
В это время (а события развивались с бешеной скоростью) валяющийся на земле колдун старался пересилить в ментальном плане своего же грузового коня. Его магия, которую я теперь воспринимал отчетливее, отличалась от магии Знаков, но была чем-то похожа.
Тату?
В этой магии было задействовано тату на теле рыхлого. Я, правда, не понимал, каким именно образом. Конь наседал на рыхлого, но будто не мог ударить в полную силу. Я не опускал руку с перстнями, направленными на коня, а на его боку белел квадратик М-стикера. Пока М-стикер там, у коня не будет своей воли. Рыхлый одной рукой опирался о землю, другую тянул к мечущемуся коню, словно прося остановиться. По жирной роже струился пот – то ли от страха, то ли усилий. Несчастный конь ржал, поднимался на дыбы, метался
