на третьем пролете был оборудован небольшой смотровой балкончик. Оставалось надеяться, что он на той стороне крепости, примыкающей вплотную к морю. Иначе… впрочем, об ином варианте я предпочитал не задумываться. И вот, на тринадцатый день моего «попадания» я наконец решился.
* * *
Старый смотритель Кентон не любил место своей работы. Впрочем, он бы наверняка удивился, если бы кто-то сказал, что любит такое место, как Азкабан. Однако бывший аврор, получивший в войне с Тем, кого нельзя называть, увечье не совместимое с его старой работой, не привык жаловаться на жизнь. Ко всему можно было привыкнуть — к постоянному ветру и холоду, чуть ли не спартанским условиям, обществу матерых уголовников, часть из которых он засадил сюда лично. Но вот к чему не мог привыкнуть седой однорукий аврор, так это к Дементорам. У него был амулет, для защиты. Их сторожка была защищена самыми разнообразными чарами, а в камине всегда весело потрескивал огонь… но за пределами уютных комнат, мерзкий холод все равно проникал прямо в душу. Так что момент, когда приходила его очередь разносить еду живым трупам, он не любил.
Однако, служба есть служба. И старик отправился по этажам, постоянно подновляя на левитирующих за ним подносах чары трансфигурации. Почему-то даже за пределами камер, заклинания держались очень недолго. Словно бы проклятые твари выпивали и их. Подойдя к камере № 13, Кентон прислушался. Из каменного мешка доносились слабые стоны, свидетельствующие о том, что знаменитый узник еще жив.
Сириус Блэк — бывший аврор, герой войны — и убийца. Предатель собственных друзей, приспешник Темного. Кентон всегда знал, что из этой паршивой темной семейки аристократишек не может выйти нормальный человек. Ему все давалось легко, по блату. Он не карабкался по карьерной лестнице, как честный маглорожденный Кентон Бретт. Не рисковал своей жизнью, ради какого-то пустякового значка. И кто в итоге победил? А? Бывший аврор с трудом удержался, чтобы не плюнуть в миску с тюремной похлебкой или вылить ее. Кентон вспомнил, как пару недель назад, этот сумасшедший затих, хотя вечно смеялся и выл как собака в своей камере. Но когда труп уже хотели уносить, тот вдруг снова начал выть. Так что смотритель лишь поставил поднос внутрь камеры, не пролив ни капли. «Смерть была бы для тебя слишком легким исходом» — злорадно думал смотритель, защелкивая дверцу. — «Помучайся еще, ублюдок.»
За своими мыслями, старик не заметил, как неправильно щелкнул замок. Он был слишком погружен в воспоминания своей юности, раз за разом переживая ее негативные моменты. Азкабан, не взирая ни на что, действовал на всех.
* * *
Едва успел. Затолкать тряпку в паз для замка задубевшими от холода пальцами, да еще так, чтобы этого не заметили было сложно. Но старый, бубнивший себе под нос ругательства маг ничего не заметил, и один этот факт наполнял меня бурлящей энергией надежды.
Для верности, подождал пять минут, пока смотритель не уйдет на этажи повыше, и только потом открыл предательски скрипнувшее окошко. Узелок был на месте, но перед тем, как окончательно расстаться со своим обиталищем — следовало нанести последние штрихи. Остаток глиняного осколка ушел на небольшую надпись. Как бы не пошло дальше, но сюда я уже не вернусь. В путь.
Превратившись в собаку, усилием воли и магии сделал свою вторую ипостась максимально низкой. Теперь я больше походил на таксу. Перед началом, с наслаждением съел половину своих запасов. Мне требовались все силы. А теперь — узелок в зубы — и бежать. С трудом протиснувшись в окошко (все же я был достаточно крупным даже так) я зубами вытащил тряпки из паза замка, лапой захлопнув дверцу. Так меня не хватятся дольше.
Дальше я медленно двинулся по коридору. Хотя собачье сердце требовало нестись во все лапы из страшного места, спешить было нельзя. Можно натолкнуться либо на обход, либо на дементоров. Но путь был, на удивление, практически чист. Приближение тварей темницы я чуял и обходил эти места стороной, а обходов не было. Так что спустя считаные минуты я уже был на балкончике.
Мокрый ветер трепал мою шерсть. Снизу раскинулось бушующее море. Черные волны бились о скалы внизу, а я никак не мог решиться. Сердце колотилось как бешеное, мне было действительно страшно.
«Ну же…» — подталкивал меня внутренний голос. — «Чего ты медлишь! Вперед!»
И я прыгнул.
* * *
Замок черным клыком возвышался над бушующими волнами, но в некогда темных помещениях, где хозяйничали дементоры, сейчас было непривычно светло и многолюдно.
— Альбус, полюбуйтесь! — низенький, полноватый волшебник в зелёном котелке был непривычно бледен. Его спутанные седые волосы прилипли к покрывшемуся испариной лбу, который тот постоянно промокал малиновым галстуком. Министр Фадж, а это был именно он, был явно напуган.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, кавалер ордена Мерлина первой степени, Великий волшебник, Верховный чародей Визенгамота и проч., был же наоборот неестественно спокоен. Его постоянная полуулыбка и искрящиеся глаза сейчас внимательно осматривали входную дверь. Искали что-то, и не находили ответа.
— Да, министр, вы что-то хотели показать? — высокому волшебнику пришлось немного согнуться при входе в камеру. Фоукс, недовольно крикнув, слетел с его плеча внутрь помещения, наполняя каменный мешок теплым светом.
— Что это значит, Альбус?! — министр показывал на каменную, испещренную цифрами стену, на которой ярко выделялось расчищенное ото мха место и написанные недавно строки. Дамблдор, нахмурившись, поправил очки-половинки, магией увеличивая четкость изображения и вчитываясь в буквально выдолбленные в камне строки.
Мы лежим на холодном и грязном полу,
Присужденные к вечной тюрьме.
И упорно и долго глядим в полумглу:
Ничего, ничего в этой тьме!
Только зыбкие отсветы, факела смрад
И вода с равнодушных небес.
Только длинные шаткие тени дрожат,
Протянулись — качнулись — слились.
Позабыты своими друзьями, в стране,
Где предатели, звери да ночь,
Мы забыли о солнце, о звездах, луне,
И никто нам не может помочь.
Очень скоро я скину оковы тюрьмы
Не поможет предателям лесть
И как духи чумы, как рождение тьмы,
Бойтесь Блэка, ведь я ваша месть… [1]
— Он жаждет… мести? Альбус! Но этот сумасшедший же сам убил своих друзей. А теперь ещё и сбежал, — министр в очередной раз промокнул лоб. — Как он это сделал?!
— Наверное, бедный мальчик и вправду сошел с ума, — Дамблдор, с уже привычной улыбкой повернулся к министру. — А с сумасшедшими никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Следует усилить охрану тюрьмы и объявить его в розыск.
— Разумеется, Альбус, я так и сделаю, — Фадж обернулся к ожидающим их
