Девушка закрыла глаза, и множество новых мыслей накатилось на нее. Сегодня был один из важнейших дней жизни: ей исполнилось девятнадцать, и она стала совершеннолетней. Она стала самостоятельной женщиной, имеющей право решать свои проблемы и выбирать жизненный путь. Детство окончилось — пора жизни, от которой у нее останутся только светлые воспоминания, не считая каких-то маленьких переживаний и обид. Однако не только это волновало ее. Сегодня вечером после праздничного ужина папа обещал ответить на многие вопросы, которые долгие годы мучили ее.
Их семья была не такая, как все в деревне, отличаясь не только наличием лонка и большой библиотеки. В то время как все дети ходили три года в церковную школу, Лэя училась дома, и не три года, а всю жизнь, сколько себя помнила. А учителями у нее были мама с папой да еще дядя Илаир, который показывал ей искусства борьбы, самообороны, конной выездки и владения оружием. Мама давала уроки изящности, то есть учила правильно одеваться, вести себя в обществе, танцевать, пользоваться косметикой и украшениями. Лэя помнила, как удивилась, когда первый раз увидела маму в восхитительном наряде из тонкого шелка, украшенного жемчугом и бисером.
Она также замечала, что родители никогда не работали в поле или в мастерских. Они были самые богатые в деревне и жили в огромном доме в два этажа с большим двором и конюшней. И даже имели помощников, роль которых выполняла семья дяди Илаира.
Становясь старше, Лэя постепенно отдалялась от деревенской ребятни. Ей становилось скучно с ними, и она находила все более интересным общество родителей и двоюродного брата Зара, который худо-бедно, но тоже обучался. По крайней мере, в военных искусствах ему не было равных. Ну и конечно, ее лучшим другом всегда оставался Хлюп.
Но не только их семья Альк была не такой, как все. Сама Лэя была не менее странной и загадочной, даже сама для себя. Мысли невольно вернулись к страшному и одновременно прекрасному событию, случившемуся с ней в пятилетнем возрасте…
— Мама! Можно я пойду купаться с ребятами из деревни?! — Маленькая Лэя отпрашивалась у мамы тоном, не терпящим возражений.
Она уже все распланировала, и если мама станет возражать, то у нее в запасе есть несколько веских доводов: «Во-первых, я сделала с утра все заданные на сегодня уроки, во-вторых, прибрала свою комнату, в-третьих, помогала мыть посуду, в-четвертых… Чего бы еще „в-четвертых“ придумать? Ну да ладно — для начала хватит! Остальное соображу по ходу разговора». Маленькая Лэя была не по годам смышленой и умела постоять за себя в словесных баталиях. Но все приготовления оказались напрасны. Мама сдалась, не затевая пререканий, — видимо зная характер девчушки, посчитала, что легче будет отступиться.
— Хорошо, но ты еще не умеешь хорошо плавать и поэтому возьмешь с собой Хлюпа, — старалась подстраховать неугомонную дочурку мама.
— Зачем мне Хлюп? Он же воды боится, — удивленно вскинула брови Лэя, готовая в любой момент сорваться из двери на улицу.
— Боится-то боится. Только тебя он любит больше, чем воды боится. Так что в критический момент полезет и в воду. А лонки от рождения хорошо плавают.
— Ладно, с ним даже веселее! — Лэя уже топнула ногой, чтобы слететь стрелой с крыльца, как мама остановила ее вопросом:
— Куда вы пойдете купаться?
— На большой пруд.
— Нет, туда нельзя без взрослых — там сильное течение и большая глубина. Идите лучше на ближний или к покосам. Там и вода теплее.
— Но там же мелко — негде и поплавать даже! — заупрямилась Лэя.
— Все! Или туда, или сиди дома! Маленькая еще взрослым перечить. — Мама спокойно любовалась дочкой, опершись о косяк двери, и ждала ее взвешенного ответа, пряча улыбку и делая строгое лицо.
«Ну вот! Как что, так сделай то, сделай это — ты уже большая. А как гулять или забавляться — так еще маленькая. Конечно, эти взрослые всегда правы, сила-то на их стороне». Лэя, насупившись, обдумывала безвыходное положение и ковыряла ногой половик в прихожей. Не оставалось ничего иного, как соглашаться, а обманывать родителей ей не приходило в голову. Что-то ей подсказывало, что стоит раз потерять доверие, и это будет аукаться всю жизнь.
— Хорошо мама, — притихшим голосом согласилась Лэя и пошла искать Хлюпа.
Ее лохматый друг обитал в собственной комнате и был большим чистюлей. Однако жить он предпочитал по-своему. Лонк пользовался стульями и столами в доме, но в комнате у него не было ни одного предмета мебели, кроме полок на стенах. Пол был покрыт половиками, а спал он на матрасе в углу. По нужде мохнатый малыш предпочитал бегать по кустикам и только зимой, в морозы использовал туалет по назначению. Он с охотой помогал в хозяйстве и хорошо справлялся с простыми работами — благо силушкой его Бог не обделил. Хлюп был «высокообразованным» лонком. На него было положено уйма образовательных усилий. В результате он знал некоторые буквы и считал до десяти — по числу пальцев на руках, хотя читать так и не научился.
Лэя выбежала на двор, даже не заглянув в комнату мохнатого братца. Она знала, что днем его там нечего и искать. Набрав побольше воздуха в легкие, она звонко крикнула:
— Хлюп, ты где?!
От конюшен раздался радостный басок:
— Иду, Лэя! — и почти тут же показалась смешная круглая физиономия с застрявшими в шерсти опилками. — Что делать собираешься?
— Хочу искупаться! Мама сказала, чтобы ты со мной пошел. — Девочка сразу пресекла возможные возражения.
Лонк при слове «купаться» сморщился, как от какой-нибудь кислятины, но прекословить маме не посмел. Только вздохнул и попробовал внести контрпредложение:
— А может, за грибами пойдем? — Коротыш был заядлый грибник.
— Ну, по пути можешь пособирать, если найдешь, — смилостивилась Лэя. — Пойдем скорей, а то ребята уже, наверное, собрались.
— Сейчас! Только папе скажу. — И Хлюп припустил к конюшне. Он звал взрослых так же, как и Лэя. Если для нее кто-то был папой, то и для лонка он был папой.
Лэя потихоньку вышла со двора. Ступив на дорогу, она услышала топот и пыхтение Хлюпа. «Молодец — не заставляет себя ждать!» На перекрестке уже крутилась стайка девятилетних и пятилетних ребятишек. Самый авторитетный — Зар, Лэин кузен, выразил общую мысль:
— Ну наконец-то! Мы тут уже на солнце свариться успели. Все, идем на большой пруд!
Лэя встала, набычившись, и, чуть не плача, заявила:
— Меня туда не пускают.
— Подумаешь! — сразу ответил один мальчишка. — На то они и родители, чтобы их не слушаться.
Однако Зар, лучше зная Лэю и ее родителей, сразу понял, что на большой пруд кузина не пойдет. Подумав, он предложил:
— Может, нам разделиться: маленькие — на маленький пруд, большие — на большой?
Лэя с явным облегчением согласилась и, забрав двух подружек и одного паренька, отправилась в сопровождении Хлюпа на ближнюю запруду. Они, весело щебеча, бежали по тропинке среди некошеного поля. Лонк вырвался вперед и пытался иногда катиться кубарем, что ему неплохо удавалось. Выбежав на песчаный берег, ватага без задержки ринулась в воду. Один лишь Хлюп забрался на дерево, чтобы его не обрызгали, и присматривал оттуда за ребятней. Вода была теплой, так что ребята резвились вовсю, брызгаясь, дразнясь, ныряя и барахтаясь сколько хватало сил.
