прощаясь с папой, что-то пропустила, не увидела? Помчалась в комнату к сыну, начала издалека. Дергалась от страха, что ее сын мог куда-то вляпаться. Он с недоумением выслушивал ее нелепые предположения, не понимая, что происходит. Когда дошло до вопроса про деньги, просто оторопел, потому что ничего не брал и даже не знал, что они там лежат. И когда она уже готова была от отчаяния сделать что-то непоправимое, Игорь тихо вошел в комнату и произнес: «не мучай мальчика, он не виноват, это я». А дальше прозвучала какая-то нелепая история о том, что как-то раз без нее у него в гостях был знакомый, он остался ночевать и, видимо, украл эти деньги. Знакомый исчез с радаров, его уже не поймать, а Игорь не хотел ее расстраивать. Она не поверила, но так переживала из-за вины перед сыном, что историю проглотила.
И в этот момент, как рисуют в мультиках, в основании их отношений появилась трещина, еще невидимая снаружи, но уже поглощающая всё внутри. Это было на уровне ощущения, еще не оформленное чувство какой-то неясной тревоги. Она стала его подозревать, при этом сама не понимала в чем. А в следующем месяце позвонили из банка напомнить про просроченный платеж. Игорь клялся, что платеж сделал, что точно клал деньги в банкомат банка, видимо, что-то с банкоматом. Поехали в банк, подняли все поступления и инкассации — нет денег. Заплатили долг. Он долго возмущался несовершенством банковской системы и в частности, банковской техники, она молчала. Трещина пожирала все больше пространства.
Между ними что-то разладилось. Она раздражалась на его сидение по ночам, на его постоянное присутствие дома, даже на мелочи, которые когда-то казались милыми. Он стал замкнутым и нетерпеливым, иногда до резкости. Она пыталась выяснить, что происходит, а он обвинял ее в излишнем вмешательстве в его жизнь, пыталась предложить помощь, а он отворачивался как маленький обиженный ребенок. Трещина достигла таких размеров, что в нее начали сползать нежные вечера, просмотры фильмов, посиделки с играми, задушевные разговоры…
Как-то вечером он приехал домой на взводе и попросил ее отдать ему все деньги с ее банковских карт. Она отказала, он стал умолять. Говорил о том, что у него нет выбора, что иначе его убьют, он задолжал очень серьезным людям, он не может ей всего объяснить, а все виноват этот треклятый дом, да если бы она не ввязалась в этот дом, и не втянула бы его в эту постройку… Пока он говорил дальше, она отключилась от реальности. Ее просто поразило его поведение и еще осознание того, что их мечта про дом и совместную жизнь была только ее мечтой.
Потом было примирение. Правда, оба понимали, что как раньше уже точно не будет. Но она пыталась вернуть хотя бы то, что окончательно не сползло в трещину. И верила, что он тоже пытается. Они вместе искали решение, он уверял, что все наладится. Как раньше, они ездили по пригородам, ловя хорошие деньки осени и романтическое настроение. Ей даже начало казаться, что к ним опять возвращается тихая радость от совместных прогулок и вечерних посиделок с бокалом вина, она чувствовала его нежность и внимание, приправленное чувством вины. Она собирала эти ощущения, запоминала их, как будто скоро придется прощаться, как бывает в последний день отпуска на море — хочется забрать с собой запах морского ветра и разогретого песка, шум прибоя и летнюю легкость. А вот как раз легкость-то и ушла…
Той же осенью она решила продать квартиру, а на вырученные деньги обеспечить жильем сына и достроить дом. Пока идет стройка, они будут квартиру снимать. В хлопотах по продаже, переезду и поиску квартир стали забываться разногласия, они опять действовали парой. Она занималась продажей, он искал аренду. Новый год предполагалось отмечать уже на новом месте. В конце декабря были подписаны все бумаги, началась упаковка вещей. Она жила в предвкушении нового, ей казалось, что такие изменения помогут им если не вернуться в предыдущее состояние, то хотя бы сохранить настоящее. Игорь же не зависал дома, как раньше, ездил по делам, и по его словам бизнес вроде стал налаживаться. Она верила, а сборы и планы отвлекали от подозрений.
А накануне дня переезда Игорь исчез. Вышел из дома с паспортом как будто на работу и не вернулся. Нет, она не сошла с ума, когда ближе к ночи поняла, что он не вернется. Она не обзванивала больницы и морги. Она знала. Знала, что он просто ушел из ее жизни. Под утро по электронной почте пришло письмо: «Я умер, когда позволил себе обмануть тебя. Начал с полуправды, оправдывая ее более высокой целью, и докатился до лжи. Еще раз прости меня за все, что я причинил тебе. Не имел права втягивать тебя, но втянул. Береги себя, я не смог тебе дать счастье. Хотя мои самые счастливые минуты связаны с тобою.» И еще несколько фраз о том, что он игрок, что пытался игрой наладить бизнес и все потерял.
Она застыла. Она перестала танцевать, улыбаться и вспоминать. Даже не Снегурочка, а какой-то бесформенный снеговик. На автомате, стараясь не впадать в раздумья, не показывая панику, чтобы не напугать сына, который с друзьями улетал на Новый год кататься на лыжах, она переехала в ту самую съемную квартиру. В новой квартире, среди не распакованных коробок, в полной тишине и недоумении от случившегося, она встретила Новый год. Она стояла у окна в темной и тихой квартире, смотрела на фейерверки, огненными шарами и цветами распускающиеся в сквере у дома, видела веселящихся людей, и ничего не чувствовала. Не было ни слез, ни обиды, ни страха, была глухая пустота. Пустота заволокла ее глухим вакуумом, накрыла куполом и спрятала в темноте.
Она поменяла работу. Перестала общаться со старыми друзьями и завела новых, которым не надо было рассказывать, как она себя чувствует. Вернее, как она себя не чувствует. О том, что трещина превратилась в пропасть и на ее дне лежали, уже не ощущаемые и невидимые утренние поцелуи, весеннее солнце, плед с глинтвейном, путешествия на автомобиле, хрустящий под коньками лед, танцевальные па, вечерние прогулки, дом для большой семьи….
Ей понадобилось 3 года, чтобы прийти в себя в буквальном значении этого слова, потому что вернулась в себя она только спустя 5 лет. И спустя 5 лет, когда в воспоминаниях не осталось горечи и недоумения, которые мешали ей жить, она написала Игорю письмо.
Я прощаю тебе… что
