навалили цветов вокруг домашних богов. Хотя чему тут удивляться, – совсем недавно Гней Юниор стал первым в этом поколении, кому Сатурн ниспослал дар, это великое событие, – день Апофеоза!
– Уже отпраздновали?
– Совсем чуть-чуть милый, – призналась Помпилия, – но ты не беспокойся, основные торжества впереди.
Не то, чтобы Гай беспокоился, он и рад был бы, пройди вся кутерьма без него. В любом случае, надо отдать долг обычаям, Гай склонил голову перед ларами и пенатами, прикрыл глаза, сделал вид, что молится; это даже за ложь не сошло бы, так, ритуал.
– Хочешь кушать, милый?
– Нет, поел утром после анализов.
– Больничная еда такая пресная, – покачала головой мама.
– А мне нравится! До ужина доживу, ма, сейчас помыться бы с дороги.
– Ну, тогда иди.
Кубикула Гая была первой справа от парадного входа в атрий, небольшая, но и не маленькая камера с минимумом мебели и чистыми стенами. К ней прилегал небольшой санузел, отделанный белой плиткой, с пушистыми полотенцами на вешалках и мылом в мраморной мыльнице.
Душ был коротким, но отличным; вышел Гай, расчёсывая голову черепаховым гребнем. Кинув на подушку сложенное пополам сухое полотенце, завалился на чистые простыни и, будто не провёл последние полторы недели в праздности, сразу же заснул.
***
То неприятное чувство полной растерянности, когда совершенно не понимаешь, сколько суток прошло, где ты, кто ты, и почему так темно, хотя обычно, просыпаясь, видишь утренний свет, – именно это испытал Гай, открыв глаза поздним вечером. Всё-таки, насколько же опьяняет воздух родного дома… Кстати о нём, в кубикуле душновато, поэтому он вытер со лба пот, шаркая прошёл к окну и приоткрыл створку; вдохнул сладкий ветерок из сада.
В атрии царит полумрак, и никого нет, Гай вышел и побрёл по переходам домуса, прислушиваясь. Ноги завели его в андрон: мрачная зала, исписанная батальными сценами, заполненная раритетными образцами оружия и брони, хранит молчание и пустует. Из андрона Гай выбрался на балкон внутреннего двора, где открылся вид на освещённый несколькими застеклёнными лампами перистиль. Только тут от сердца отлегло: экседр ярко освещён, там на большой кушетке лежит с книгой в руке отец, а мать прилегла рядом под его опекой и защитой. Значит, дом не вымер, просто уже поздно, слуги и дети спят.
– Я знаю, что ты там, – сказал Гай тени справа.
Игния Парва выступила на свет, утомлённая, наверное, ещё не ложилась. Спрашивать, что она делает на мужской секции балкона не нужно, ведь сюда выходят две двери: из андрона и домашней библиотеки, а Парва готова жить среди книг и свитков.
– Заметил, значит.
Гай красноречиво посмотрел на тарелку у неё в руке: поджаренный хлеб, намазанный толстым слоем маретума уже порядком заветрился, но такой восхитительный аромат всё равно ничем не перебить.
– Будешь?
– Спрашиваешь ещё.
Гай с удовольствием вгрызся в хрустнувшее угощение, а сестра прислонилась плечом к столбику и посмотрела в экседр, на родителей.
– Ты много чего пропустил.
– Ага, цефый уфын профпал, – прочавкал мальчик.
– Я не об этом. Пока выздоравливал, кое-что поменялось у нас в доме. Отец рассказал бы за столом, но мама попросила не будить. Её любимчик так сладко спал.
Гай пропустил ехидство мимо ушей.
– Ну и фто там?
– Когда у Юниора прорезался дар, отец сообщил об этом Авгуриуму, а красные передали родне на материк. Скоро те ответили, началась переписка. Короче говоря, Юниор не покинет Сицилию как минимум до пятнадцати лет, но дар у него очень сильный, прямо исключительно…
– М-м-м, это божественно вкусно… Представляешь, в каком восторге сейчас дед?
– Да, просто пляшет, наверное, – ответила Парва безразлично. – Игнии заинтересованы, но поскольку Юниор ещё слишком юн, сам он с острова не уедет, а сопровождать его некому. Поэтому они решили собрать делегацию, которая сама сюда явится.
– Ого!
– Что «ого»? Прецедент-то был.
– Когда? – не понял Гай.
Закатив глаза, сестра кивнула в сторону родителей:
– Когда у отца открылся дар, он никак не мог уплыть с Сицилии. Их вообще было двое тогда, Пирокластикус и отец, жили в яме, ни денег, ни слуг, ни охраны, и обоим запрещено посещать Италию. Тогда родственники прислали небольшую группу, чтобы изучить отцовский потенциал.
– О, значит, высоких гостей ждать? – понял Гай. – Слава Вулкану, что я здесь не при чём.
– Как это «не при чём», – вкрадчиво сказала сестра, – тебя тоже будут проверять.
Гай закашлялся.
– А меня-то… кхм-м-м-м… за что?
Парва осталась довольна его реакцией.
– Вообще-то давно должны были, ты же у нас спирит, самый молодой из известных. Отец два года как про тебя сообщил, но они там, видимо, не поверили, или им на тебя плевать.
– Хорошо бы, – чем больше на тебя плевать, тем меньше тебя дёргают.
– Piger ipse sibi obstat, Bifrontis.
##1 Ленивый сам себе вредит, Двуликий.
– Non omnis cogitatio attentione digna est, Parva. Значит, гости?
##2 Не всякая мысль достойна внимания, Малая.
– Непростые гости. Отец сказал, что сам Каст Игний Лакон пожелал приехать. Знаешь, кто это?
– Спроси ещё, умею ли я струёй своё имя писать.
– Фу.
Знал ли Гай имя двоюродного дяди? Разумеется, знал, хотя видел его только на плакатах и в виде редкой коллекционной фигурки. Когда-то генус Игниев возглавлял старый Пирокластикус… тогда он, наверное, был немного моложе, чем сейчас, и командовал всеми сухопутными военными силами империи. Но после неудачного мятежа во главе встал младший брат Пирокластикуса Каст Игний Нигрумос, а Каст Игний Лакон – его старший сын и нынешний легат Легиона Пламени. Они с Агриколой двоюродные братья, но один является великим воином и полководцем, известным по всей империи, а другой растит
