не выходишь. Заперся там, словно в клетке. И света белого не видишь. А отбор, чтобы выявить эту истинную!
— Дурак и не лечишься, — поморщился я.
— Кайрос, я уже принял решение, — сказал братец вполне серьёзно.
Да, если он реально что-то решил, с ним бесполезно спорить.
— И мне теперь придётся расхлёбывать твои ошибки?
— Это не ошибка, а решение императора!
— Ну да-ну да, — кивнул я. — Только ты ведь не думал, что я это всё так оставлю?
— И что ты придумаешь в этот раз?
— Придумаю? — удивился. — Ничего!
— Учти, если ты решил напугать невест до икоты, тем самым сорвать отбор, то зря. Я предвидел это и подстраховался.
Р-ррррр! — вырвалось утробное.
А он и правда меня знает как облупленного.
— Хочешь приставить ко мне шпионку? — прорычал я.
— Отчего же сразу шпионку? — удивился братец. — И потом, я не собираюсь к тебе никого приставлять! Просто найдём тебе невесту!
— Тогда у меня есть условие.
— И какое же?
— Невесту я найду сам!
— Одну из претенденток, — поправил он.
— Конечно, — кивнул, убирая руки в карманы.
— Вот и отлично! В таком случае… отбору быть! — заявил братец.
Глава 2
Альбина Королёва, неделю назад…
— … и жить вам осталось не более трёх месяцев, — «обрадовал» меня доктор.
Я сидела, сжимая подол юбки, и не верила в услышанное.
— Советую вам попрощаться со всеми своими родными и близкими, пока время ещё есть.
Вот только у меня никого нет. Вообще. Я давно уже осталась одна.
— Но как это могло произойти? — спросила хриплым от беспомощности голосом. — Ещё совсем недавно прогнозы были совершенно другие!
— К сожалению, ваша болезнь прогрессирует слишком быстро, — развёл он руками. — Мы не в силах ничего сделать.
— Но как же так? — всхлипнула я.
Мне всего двадцать шесть, и я хочу жить!
— Послушайте, Альбина Михайловна, — произнёс доктор усталым голосом. Я всё понимаю, ему тоже не легко сообщать такие новости своим пациентам. — Я уже говорил вам, но хочу повторить, единственный шанс на спасение, это операция! Подумайте ещё раз. Вы ведь так молоды!
Но проблема в том, что она не просто дорогостоящая, а катастрофически дорогая. Как-никак операцию нужно проводить заграницей, да и период реабилитации обойдётся мне не дёшево.
— Спасибо, доктор, — прошептала я, поднимаясь.
— Альбина Михайловна, я всё же настаиваю на том, чтобы вы ещё раз хорошенько всё взвесили! Я понимаю, что даже после операции есть шанс, что ваша болезнь снова даст о себе знать, но всё же без неё не будет больше ничего! Вообще!
— Я… понимаю, — кивнула, покидая кабинет своего врача.
Точного названия моему заболеванию нет. Но есть множество сопутствующих заболеваний, которые объединяются в одну странную картину. Сильнейшая мигрень, которая норовит свести с ума. Жар такой силы, словно меня бросили в костёр. Мои глаза в момент приступа способны менять цвет. А если до меня кто-то дотрагивается, то создаётся чувство, словно через моё тело пустили разряд электрического тока.
Так жить просто невыносимо.
Но самое печальное, это что мой организм уже не способен переносить такую нагрузку. Ещё несколько подобных приступов, и для меня наступит полный и бесповоротный — конец.
А ещё, как бы смешно это не звучало, но у меня аллергия. И нет, не на продукты или какие-либо вещества. А на прикосновения.
Я стараюсь максимально обезопасить себя, когда выхожу из дома, обязательно надеваю такую одежду, которая скроет каждый участок моей кожи. Но когда этого становится недостаточно, тогда и случаются приступы.
Выйдя на улицу, прислонилась спиной к стене.
Я не хочу прощаться с жизнью. Но и изменить ничего не могу.
— Альбина, — раздалось рядом.
Дёрнувшись, словно от толчка, я отскочила в сторону.
Руслан Варанов. Мужчина, владеющий огромным количеством недвижимости. Клубы, казино, отели… всё в нашем городе принадлежит ему.
— Чего тебе? — спросила, глядя на него.
— Могла бы проявить хоть немного любезности, — хмыкнул он.
— Русик, отвали. Я тебе уже всё сказала!
В прошлом, этот Руслан был задирой и прилипалой. Он часто меня подначивал, а потом звал на свидания. И каждый раз получая от меня отказ, становился всё настырнее и настырнее. И вот сейчас прознав про мою болезнь, снова появился на горизонте.
— Альбин, я же тебе выход из положения предлагаю, а ты снова меня посылаешь.
— Давай ты мне просто денег дашь, а я со временем тебе всё верну, — сказала я.
— Проблема в том, что я готов потратить любые деньги, но только на свою жену. Поэтому и предлагаю тебе выйти за меня! Ну скажи, что ты теряешь?
Я ненавижу его, ненавижу всю эту ситуацию, и ненавижу обстоятельства, которые в этот раз заставили меня задуматься над его предложением.
И да, в этот раз я согласилась.
Лучше жить с нелюбимым, чем умирать в агонии.
Он был рад, я была зла, а мой врач договаривался о предстоящей операции, на которую я отправлюсь на следующий день после регистрации брака.
Варанов прав, я ничего не теряю. Кроме своей гордости. Но на пороге смерти разве можно о ней говорить?
И вот я в закрытом белом платье, на голове фата. И казалось бы, что скоро мои мучения закончатся. Завтра я отправлюсь рейсом в Германию, и уже там мои проблемы завершатся! Но чувство неправильности сводит на нет все мои доводы.
Звучит вальс Мендельсона, а потом произносятся слова о том, что это наш самый счастливый день в жизни. Я сама надеваю на палец кольцо, слышится звон бокалов…
Чувство тревоги не отпускает меня с самого утра. И когда нас приглашают фотографироваться, я чувствую, что меня накрывает.
Головная боль, что была раньше — ничто по сравнению с той, что я ощутила сейчас.
Предупредив Руслана, что отойду, я рванула из зала, а Руслан отправился меня проводить.
— Всё хорошо? — спросил он, глядя в мои глаза
— Прости, я ненадолго, — вымученно улыбнулась и влетев в комнату для невесты, закрылась на замок.
Жар окутал всё моё тело. Стало невозможно дышать. Такое чувство, что платье вот-вот воспламенится. И как бы жарко мне не было, но лишь на одном участке кожи моё тело холодит. Там, где с рождения родимое пятно в виде маленького дракона. На плече.
Чтобы хоть чуточку остудиться, я стала стягивать с себя свадебный наряд и повернув голову к зеркалу, замерла в шоке.
Если мои руки, лицо, живот, всё покраснело от жара, то родимое пятно отливало голубоватым цветом и от него расходился леденящий холод. Насколько это завораживающе смотрелось, настолько это было и больно.
Едва не взвыв, я закрыла глаза и замерла, боясь даже
