чудовищ. А «я видел такое в фильме» совсем не похоже на разумный аргумент.
«Иду в незнакомом месте, следуя за незнакомой женщиной, вокруг куча странностей… А часы показывают, что все в порядке. Часы это механизм без фантазии, им нужно верить, — я прикрыла экран телефона от солнца и присмотрелась. — Вот и навигатор говорит, что идти вперед надо. Купить вечером успокоительных что ли».
Я придержала Маринку за рукав и подошла поближе, наклоняясь к ее уху:
— Слушай, а может все-таки домой? Ну их, этих мужиков. Мне тут неспокойно. Позвоню, скажу, не нашли дорогу и вернулись в центр. Пусть сами к нам выходят.
Подруга нахмурилась и оглянулась — серые многоэтажки еще виднелись недалеко. Но ответить она не успела.
— А вот и ярмарка! Говорила же я, что успеем! — Татьяна махнула нам рукой и быстро пошла вперед, догоняя радостно бегущую Машу.
Пока мы отвлеклись, дорога резко вильнула, и справа открылась большая забетонированная площадка, чисто символически окруженная тем, что, видимо, попалось под руку: металлической сеткой, частоколом, штакетником, металлопрофилем, натянутой проволокой. Все это причудливо следовало друг за другом и было хорошо закреплено. Со стороны дороги даже поставили калитку. Сейчас она была открыта и чуть поскрипывала на ветру.
Наша проводница с дочерью уже углубились в ряды, и мы пошли за ними. Я успела краем глаза снова заметить золотые монетки по углам площади и возле калитки. С досадой вздохнула. Совсем не обратила внимания, были ли они на нашем пути после выхода из города.
Ярмарка состояла из четырех рядов столов, столиков, настилов, табуреток, покрывал, пары шатров и какого-то несчетного количества людей и товаров. На такой, казалось бы, маленькой площади взгляд терялся в неспешно бродящих между лавками покупателях и цепко наблюдающих за ними продавцах. Большая часть продаваемого выглядела весьма потрепанно. Возникло ощущение, что мы на барахолке — тут были цветастые ковры и пледы, разномастная посуда и столовые приборы, потускневшие от времени или, наоборот, слишком яркие украшения, настойки, наливки, пучки сушеных трав, домашние сыры и творог, мед, пирожки, булочки, лопаты, грабли, треснувшие зеркала, пожелтевшие книги, ягоды и орехи… Огромное количество вещей, которые всегда хочется прибрать к рукам, но на поверку они оказываются ненужным хламом.
К товарам я старалась не присматриваться, чтобы не дразнить себя, ведь денег с собой, кроме как на такси, я не взяла, а карты здесь не принимали. Еще и все окружающие меня люди почему-то смазывались серыми тенями, и никак не удавалось разглядеть ни одного лица. Так что прогулка по ярмарке выходила скучной. Маринка уже убежала вперед, Татьяна с дочкой и вовсе сразу затерялись в толпе, а я уже дошла до конца последнего ряда и собиралась возвращаться к выходу.
У самого края ряда, почти возле забора находился прилавок со столовыми приборами. Ложки, вилки, ножи самых разных конфигураций, качества и состояния. Современные, как будто только из сетевого магазина. Советские. Дореволюционные. И совсем старинные, при взгляде на которые дух захватывало от ощущения истории так близко. Люди по большей части проходили мимо. Но некоторые останавливались, перебирали товары, уносили с собой. Когда мужчина у меня на глазах просто взял вилку с прилавка и пошел дальше, я удивилась. И остановилась рядом понаблюдать. Следом унесли приборы еще пара человек. Продавец, полноватый и почти лысый, не сказал ни слова, только вычеркнул что-то в блокноте, который держал на коленях. Я вспомнила, что здесь отдают некоторые вещи бесплатно, но все равно продолжала удивленно наблюдать.
Мимо прошла пара, одетая по моде начала двадцатого века. Я обернулась им вслед, ведь трудно ожидать увидеть такое посреди поля за городом. Да и в городе, честно говоря. «Может сюда заходят какие-нибудь коллекционеры…». Я повернулась обратно и отшатнулась — прямо напротив, почти вплотную, стояла маленькая девочка и внимательно разглядывала меня. Малышка выглядела так, словно сошла с открыток и иллюстраций Викторианской эпохи: золотистые кудри, большие глаза, круглые щечки с ярким румянцем, пышное голубое платье и туфельки. Ленты и воланы. Белые носочки с кружевом. Черты ее лица ускользали от восприятия, но уверена, она была очаровательна.
— Здесь мертвые забирают свои вещи, — серьезно сказала девочка.
Я молчала, не представляя, что можно ответить.
— Ты смотришь и удивляешься, что они не платят. Они мертвые, — продолжала она втолковывать мне. Медленно и с расстановкой, как для ребенка, — Дядя Жора собирает вещи, которые остаются после смерти, и приносит сюда. И если мертвым нужно, они приходят за ними.
Девочка проводила взглядом еще пару человек, отошедших от прилавка.
— Правда, вещи редко находятся. Дядя говорит, сегодня очень хороший день.
Она помахала мне обеими руками и побежала по ряду, а я в растерянности сделала пару шагов назад и врезалась в доски, которые на этом участке служили забором.
Глава 4
В голове как-то резко прояснилось, и я быстрым шагом вышла обратно на дорогу. Огляделась. Справа, в сторону озера бежал ручей. Дорога шла через небольшой каменной кладки мостик. И возле него, болтая ногами в темной воде, разглядывала что-то в небе Маринка.
— Мариш!
Она обернулась и помахала мне рукой. Я подбежала к ручью:
— Поднимайся, мы идем обратно. У меня может нервы и не в порядке, но это не повод оставаться здесь дальше. По пути расскажу тебе, что не так.
— Нет.
Я нахмурилась. Обычно подружка говорила много и приводила кучу аргументов и объяснений тому или иному ответу.
— Вот так просто «нет»? Почему?
— Нет, — она подняла голову и взглянула на меня, — Я останусь тут.
В этот момент я прочувствовала выражение «волосы на затылке шевелятся».
— Ты глупости-то не говори. Тебе домой надо, помнишь? Утром малого у матери не заберешь, потом два года выслушивать упреки будешь, — я наклонилась и мягко потянула ее к себе, обнимая за плечи, — Мариш, пойдем. Время уже позднее.
Самое сложное было — не пустить в голос панику. Маринка выглядела как блаженная. Кажется, ни одно мое слово не достигло ее сознания. Я перевела взгляд на воду. Красивые, белые ноги Марины смутно зеленели в киселе. Именно так это выглядело. По центру ручья вода быстро и весело бежала к озеру, но у берега, замедляясь в стеблях рогоза, она просто останавливалась и густела.
Я выдохнула и, зайдя Маринке за спину, обхватила ее за пояс, чтобы вытянуть из воды. И почувствовала касание к спине.
— Не трогай ее, деточка, — Татьяна не улыбалась.
— Нам надо домой. Время уже позднее.
— Ты, если сможешь, иди. А подругу не трогай, она тут побудет пока.
Женщина шагнула к
