Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
– Что именно? – насторожился министр.
– То обстоятельство, что вся пресса, словно, простите, оглашенная накинулась на наше министерство. То не нравится, как они словно смакуют письмо явно нездорового человека. Это нехороший симптом. Вероятно, и реакция общественности последует соответствующая. Вы уже, конечно, прочитали, – прокурор кивнул на газеты на столе. – Честное слово, иногда кажется, что кто-то специально дирижирует подобными кампаниями, большинство которых в буквальном смысле высосано из пальца. И, по моему глубокому убеждению, нам брошен очередной вызов.
Министру понравилось, как прокурор назвал Министерство обороны «нашим». Это могло означать, что и особых разногласий между главной военной прокуратурой и собственно аппаратом министерства также не возникнет в ходе расследования. А не понравилось то, что тот готов считать письмо высосанным из пальца. Оно, возможно, и так, прокурору приходится, вероятно, читать сотни подобных посланий, большинство из которых действительно на деле могут оказаться туфтой или попыткой мести за нанесенные мелкие обиды. А внимания к себе требуют немалого. И времени жаль, уходящего на бесполезные расследования. Но как раз в письме этого Андрея что-то показалось Сергею Ивановичу искренним. Уверенность, что ли, уже обреченного человека, и сознающего эту свою обреченность? Нечто интуитивное подсказывало, подбрасывало мысль о том, что речь идет действительно о назревающей трагедии. Впрочем, может быть, так просто кажется, ибо в армию продолжают набирать и уголовников, и нездоровых физически, и просто психически неустойчивых молодых людей с ярко выраженными симптомами, которые вовсе не интересуют работников военкоматов, выполняющих свой план. И как ни приказывай, разогнать этот туман равнодушия к судьбе молодого человека не представляется возможным…
– Что ж, – философски заметил министр, – реакция ожидаемая. Это лишний раз должно убедить нас в необходимости скорейшего перехода к контрактной системе, каких бы трудностей и временных неприятностей нам этот процесс ни доставлял…
Вот, кстати, недавно генеральный прокурор приводил в печати некоторые данные по поводу неуставных отношений, рукоприкладства в прошедшем году в российской армии. Были там и многочисленные примеры «дедовщины». Соответственно, сравнивались цифры официальной статистики по части преступлений и правонарушений за прошлые годы. И по всему выходило, что цифра эта значительно выросла. Что-то около тринадцати процентов! Больше тысячи людей гибнет каждый год! Необъявленная война?
– А у вас, я помню, несколько иные цифры?
– Да, есть определенные неточности, но мы постараемся обязательно внести поправки, уточнить.
– Ну, оттого, что мы станем с вами уточнять, а не искоренять, положение улучшится, пожалуй, ненамного, – с привычной улыбкой, демонстрирующей, тем не менее, нарастающее раздражение, заметил министр. И прокурор мгновенно уловил интонацию.
– Разумеется, незначительные поправки не отменяют улучшения качества проводимых расследований. Вот и данное дело, которое мы собираемся возбудить сейчас, несомненно, будет способствовать повышению ответственности работников военной прокуратуры на местах. Между прочим, вы, разумеется, помните, Сергей Иванович, что у генпрокурора прозвучала фраза о том, что военнослужащие получают травмы и гибнут, главным образом, не при исполнении обязанностей военной службы, а в ходе работ, – я практически цитирую, – которые проводятся в интересах коммерческих структур, воинских должностных и частных лиц. То есть, это все именно то, о чем, кстати, и сообщает в своем письме аноним. Но эти преступления всегда тщательно скрываются. Вот на что нам необходимо будет обратить сейчас самое пристальное внимание.
– Я с вами согласен, – кивнул министр. – Определите ваших лучших сотрудников для расследования данного дела. Это и моя личная просьба… И очень бы не хотелось, чтобы это дело превратилось в одно из уже привычных. Я не спорю с вашим профессиональным мнением, но, возможно, не стоит все-таки рассматривать это дело, как очередной вызов нам. Вы меня, надеюсь, понимаете, Степан Серафимович? Президент еще не задал, но, совершенно естественно, обязательно задаст вопрос, который волнует сегодня нашу общественность, и я хочу, чтобы главная военная прокуратура не выглядела спохватившимися новичками. А теперь, если не возражаете, еще один небольшой вопрос, касающийся совсем иных проблем…
Часть первая ВЫЗОВ
Глава первая ТУРЕЦКИЙ
Александр Борисович Турецкий, бывший, если кому неизвестно, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры, говоря привычным языком и не касаясь постоянных преобразований в Генпрокуратуре, покинувший примерно полтора года назад свою непосредственную службу в должности первого помощника генерального прокурора в связи с ранением и тяжелейшей контузией, лежал в кровати и размышлял. А предметом размышлений являлось… Но – по порядку.
Тут следует внести ряд корректив. Лежал он не на кровати, а на диване, и не в больничке какой-нибудь или ведомственном госпитале с обслугой по высшему разряду, а в собственной квартире, в «сталинском» доме на Фрунзенской набережной.
Кстати, по поводу уровней обслуживания. Когда Александр только вышел – сперва, как положено, из комы, а позже – из клиники и вернулся домой, ему позвонил из своей дальневосточной тайги Славка Грязнов – лучший друг и отставной генерал милиции. Позвонил, чтобы поинтересоваться здоровьем Сани, и только ради этого, потому что все остальное его уже не интересовало. Ибо там, где ранило Турецкого, погиб, по сути, спасая Александра Борисовича, единственный и, как утверждает истина, горячо любимый племянник Денис Грязнов, а эта печаль и загнала Вячеслава Ивановича за тридевять земель, подальше от людей, с их, никому не нужными теперь, проблемами и суетой.
Итак, он позвонил и справился, как лечили, и каково было обслуживание? А голос звучал тяжело, безнадежно, – равнодушно, в общем. Словно звонил не по доброте, а по необходимости. Ну да, тайга же, а дикие звери – тигры там, маралы, – не собеседники, вот и сидит человек сам с собой. Тогда же и напомнил Саня Славке старинный анекдот – в тему, так сказать, а может, и известный анекдот, возникший, надо полагать, еще на заре Советской власти, когда появились первые крематории, и дело обслуживания покойников было поставлено на поток.
Есть три разряда, по которым обслуживают клиента, сказал он, ничуть не заботясь, что разговор по мобильной связи больших денег стоит. Первый – это когда гроб с покойным везет на черном катафалке шестерка белых лошадей с кучером в цилиндре, а за катафалком следует симфонический оркестр Большого театра с певчими – народными и заслуженными солистами оного же, а венки несет впереди коней длинная процессия известных людей. По второму разряду клиент едет в простой телеге, обложенный венками и, если лето, то еще и живыми полевыми цветами – васильками там, ромашками, лютиками – для цветовой гаммы. Лошадь – одна. Играет духовой оркестр горпромхоза, фальшивит, но ничего, терпимо. Зимой музыкантам специально спирту дают, мундштуки обтирать, чтоб губы не примерзали. Спирт, естественно, идет по прямому назначению, отчего и с музыкальным слухом у них не всегда порядок. И вот эта процессия, так же как и в первом разряде, движется в сторону крематория. А третий разряд? Это, сказал Турецкий, когда покойный идет в крематорий сам и под мышкой несет дрова. Но до этого момента, добавил он, еще пока не дошло, хотя все – к тому. И с работы уволили, и дома не так, и в душе маразм копится.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
