себя открыть глаза, и все, что собиралась сказать его мать, прервала суета вокруг его кровати. Его тело ощупывали, кто-то тряс его за плечи.
— Мистер Касас? Вы меня слышите?
Женщина была настойчива, и он поднял руку, чтобы отогнать ее, но его рука сдвинулась всего на дюйм. Его горло сжалось от разочарования, и ему захотелось выть.
— Мистер Касас, вы знаете, где находитесь?
Он попытался заговорить, но ничего не вышло, поэтому кивнул, и почувствовал боль.
— Мы принесем вам воды. Вы должны попить.
Перед его глазами появилась соломинка, и после нескольких попыток ему удалось всосать немного воды.
— Отлично, — сказал мужчина, и Хавьер узнал его голос. — Давайте попробуем еще раз. Вы знаете, где вы?
— Да, — выдавил Хавьер.
— Вы знаете, как сюда попали?
Он прищурился и уже был готов выдавить из себя ответ, когда мужчина задал ему еще один вопрос:
— Можете рассказать последнее, что вы помните?
Хавьер нахмурился, и его взгляд заметался по комнате. Мать, сестра, доктор и медсестра. Он уставился на дверь.
— Эмили.
Стоя в дверях больничной палаты, Эмили была ошеломлена увиденным. В бледно-голубом больничном халате, весь в проводах, прикрепленных к мониторам, Хавьер лежал на койке, ужасный синяк украшал его щеку и горделивый лоб. Но главное, он был белым как снег. Хавьер никогда не бывал бледным.
В полете Эмили убеждала себя, что с Хавьером все в порядке. Потому что Хавьер был кем угодно, только не жертвой. Она была готова поверить, что произошло какое-то недоразумение. Но два с половиной часа полета дали ей слишком много времени на размышления.
Она старалась не придавать большого значения тому факту, что по-прежнему является ближайшей родственницей Хавьера, хотя от этой мысли ее сердце билось чаще. Ей не хотелось снова лелеять надежду, которую она испытывала в первые месяцы после возвращения из Испании.
Эмили приехала в больницу и прошла в частную палату. С бешено колотящимся сердцем она слушала ответы Хавьера на вопросы доктора, желая знать, что с ним все в порядке. Он должен быть в порядке. Женщина погладила большим пальцем кольцо, которое надела, выходя из своей квартиры, когда услышала свое имя на его губах.
— Амнезия! — вскрикнула его мать, и Эмили, усталая и измотанная, закатила глаза.
Ей показалось, что она увидела, как Хавьер ухмыльнулся.
Доктор увидел Эмили в дверях и кивнул.
— У моего ребенка амнезия! Сделайте что-нибудь.
— Миссис Касас.
Твердый тон доктора привлек внимание Ренаты, и она позволила ему вывести ее из больничной палаты в коридор, где покраснела, увидев жену своего сына.
— Что она здесь делает? — быстро выпалила Рената по-испански.
— Она ближайшая родственница Хавьера.
Доктор повернулся к Эмили, по-видимому не подозревая, что, если назовет ее «миссис Касас» в присутствии Ренаты, та набросится на невестку с кулаками.
— Вы жена мистера Касаса? — спросил он по-испански.
Эмили собиралась ответить, но мать Хавьера прервала ее:
— Она не знает нашего языка. — Презрение в тоне пожилой женщины было безошибочным.
Эмили промолчала. Да, она не говорила по-испански в начале своих отношений с Хавьером, но потом выучила этот язык.
Рената уставилась на доктора, словно пытаясь удалить Эмили из поля своего зрения, и та удивилась тому, что все еще обижается. Решив не оспаривать заявление Ренаты, она заговорила с доктором по-английски. Авария спровоцировала перелом трех ребер, сильные порезы и ушибы, но больше переломов не было. Большинство травм Хавьера считались «поверхностными». Через плечо доктора она увидела, как Хавьер спорит с медсестрой об электродах, которые он пытался снять со своей груди.
Воспользовавшись моментом, Эмили жадно оглядела Хавьера. Его массивное тело выглядело комично большим в постели, однако не было ничего смешного в его синяках. Познакомившись с Хавьером, она влюбилась в его яркую мужественность и убийственное обаяние.
Почувствовав, что Хавьер смотрит не на медсестру, а на нее, Эмили снова взглянула на доктора. Взгляд Хавьера мог быть нежным, как ласка, или горячим, как пламя, и таким же опасным.
— Вас беспокоит его память? — спросила она, не зная, что прервала Ренату.
И она, и доктор проигнорировали возмущенный вздох пожилой женщины.
— Да. У него сотрясение мозга. Сканирование показало небольшой ушиб, который со временем пройдет, но нам нужно сделать дополнительные анализы, чтобы узнать, есть ли повод для серьезного беспокойства.
Она заставила себя встретиться взглядом с Хавьером через окно палаты, и то, что она увидела в его взгляде, остановило ее мысли. Расчет. Решимость. Мозг Хавьера Касаса явно работал отменно. Но доктор, похоже, не заметил того, что видела Эмили.
— Что это значит? Если у него амнезия…
— Все зависит от того, что он помнит. Но, с точки зрения реабилитации, главная цель — мягко вернуть ему воспоминания.
Эмили попыталась понять доктора:
— Делайте анализы!
Следующие несколько часов прошли как в тумане. Эмили ждала снаружи палаты, пока делались анализы. Мать Хавьера была рядом с ним. Его сводная сестра Габи вышла и молча села рядом с ней. Эмили удивилась, когда молодая женщина, которую она помнила красивой девушкой, крепко сжала ее руку. Казалось, никто не хочет разговаривать, пока не узнает, что происходит.
Что она будет делать? Каким бы ни был исход, Хавьеру понадобится помощь. Может быть, он наймет сиделку. Эмили читала в прессе, что он переехал в квартиру в Мадриде. Ей стало совестно за то, как жадно она поглощала информацию о нем в колонках светской хроники на протяжении многих лет. Она убеждала себя, что с ним все будет в порядке. Он выздоровеет, и она вернется в Лондон.
Но Эмили понимала, что обманывается. Пусть прошло шесть лет с тех пор, как она в последний раз видела своего мужа, но от брака с этим испанским миллиардером ей
