мере, законными способами. О других же моих профессиональных навыках знал только Вико, который как-то увидел, как я ими воспользовалась. Если бы он меня тогда сдал, то я бы болталась в петле уже на следующий день. Но он промолчал. И теперь я была ему должна. Он не злоупотреблял моей благодарностью, но мы оба понимали — попроси он меня снова преступить закон, сотворить ужасное преступление против самой природы, и мне пришлось бы согласится. Пока этого не требовалось. И может, если я поставлю северянина на ноги, Вико сочтет, что мы в расчете.
Хотя кого я обманываю. Отчаяние толкает людей на ужасные поступки. И если ему понадобиться такая моя помощь — он пойдет на все, чтобы добиться своего. Не даром же те мои умения, что я скрывала ото всех, были под запретом.
Я отринула пугающие меня мысли, и сконцентрировалась на восстановлении каналов. Простая и привычная работа. Я всего лишь слабенькая целительница, но пока мне достаточно использовать обычные заклинания, шаг за шагом, кропотливо восстанавливая энергетические каналы, не давая источнику внутри повелителя стихий окончательно разбушеваться.
К тому времени, когда я смогла разогнуться, за окном уже рассвело.
— Всё. Будет жить, — хрипло сказала я Вико, поднимая голову. Но вместо него рядом со мной стоял уже другой боевой маг. Ни моего приятеля, ни Фоскарини не было.
— Я могу идти, сеньорита? — вежливо спросил незнакомый маг. — Ласкане просил меня помочь, но если честно, я уже валюсь с ног.
— Ах да, конечно!
— Донна Фоскарини оставила охрану, и сказала, что вернется пополудни. Вас отвезут домой. Должно быть, вы тоже устали, — сочувственно сказал мужчина. — Вы ведь… Рената Бьянки? Джакомо о вас рассказывал.
При звуках этого имени я почувствовала, как доброжелательная улыбка сползает с моих губ. Джакомо говорил обо мне? Хотелось бы, чтобы он навсегда забыл моё имя.
— Вы служили с Джакомо, сеньор?
— Пересекались. Правда, он умолчал, что вы настолько хорошенькая. Я бы пригласил вас на ужин, но боюсь, тогда Кроне меня живьем съесть. Вы наверное знаете, какой он вспыльчивый.
— Да-да, — рассеяно кивнула.
— Так мне сказать водителю, чтобы он готовил автомобиль? Между прочим, сеньорита Фоскарини отдала вам свой личный транспорт.
Хотелось бы мне сейчас поехать домой. Забрать еще сонного, и от того ворчливого Лучи, приготовить себе и ему завтрак. Может быть, подремать до вечера, переждав жару, и вечером пойти на набережную, где скорее всего приезжие актеры устроят представление. Ах да, ураган же прошёл. Значит, никакой набережной. Тогда посидела бы с книжкой, иди попыталась бы в очередной раз обучить племянника математике, которая ему совершенно не давалась. Как и мне, если честно.
Но в нашей маленькой больнице не было другого целителя кроме меня. А пациент нуждался в присмотре как минимум еще несколько часов.
— К сожалению, я не могу. Но если водитель сможет заехать по одному адресу, и передать хозяйке, что я задержусь, и не смогу забрать Лучиано, то я буду очень благодарна!
— Думаю, это не сложно. Лучиано это ваш сын? Джакомо не говорил, что вы замужем, — немного удивленно спросил боевой маг.
Значит, муж моей дорогой сестры болтает всем про меня, а про своего сына забыл? Я привычно подавила застарелый гнев.
— Нет, он мой племянник, — сухо сказала. — Я присматриваю за ним. Сеньор, я наверное вас задерживаю?
— Да, я уже ухожу, — понятливо кивнул маг, поправляя одежду. — Осторожнее с этим грейдорским типом, которого лечите. Он странный, и это еще мягко сказано!
Значит, грейдорец? Корбин Рихтер, повелитель стихий… И что же делает такой важный человек так далеко от своей родины? И что значит странный?
Устало зевнув, я оперлась на локти, пристально вглядываясь в лицо северянина. Как ни крути, хоть и не красавчик, но и уродств нет. А значит не всем сказкам о страшных повелителях стихий стоит верить.
В операционную заглянула медсестра.
— Доктор, вам что-то нужно?
— Пусть санитары перенесут пациента в свободную палату. У нас же осталась еще одна?
— Но она только для благородных сеньоров! Управляющий сказал, что туда можно класть пациентов только с его разрешения!
— Полагаю, что протеже синьоры Фоскарини достаточно благороден, — проворчала я.
Вопрос был решен за несколько минут. В маленькой, но опрятной и чистой комнате стояла не только кровать с тумбочкой, но небольшой письменный стол, а окна выходили на цветочный палисадник. Единственное что кровать оказалась коротковатой для грейдорца.
Кожа у него была все еще холодной и бледной, даже несмотря на загар, хоть он и был укрыт тонким шерстяным одеялом, а свежий утренний воздух, попадающий в комнату из открытой форточки, постепенно прогревался. Магическое истощение даром не проходит даже для могущественных магов, а тянуть силу из других он уже не может.
Целительский долг, чтоб его! Я грустно вздохнула, принимая неизбежное, и сняв туфли, улеглась рядом со спящим магом. Чем я к нему ближе, тем легче будет подпитывать его теми крохами силы, что у меня остались. Да и поспать немного можно. В процессе восстановления мое активное участие не нужно.
Я немного поерзала, и положив свою руку на холодную ладонь грейдорца, смежила веки. Только немного подремлю…
Глава 3. В которой Рихтер чувствует беду (возможно)
Корбин Рихтер.
Больничная палата. Потолок со свежей штукатуркой, еще не успевшей осыпаться или пожелтеть. Уродливые зеленые стены. Койка ничего, удобная. Разве что как-то тесновато, и ноги некуда девать. Но в Лермии почти все коротышки, так что ничего удивительного.
Но все равно, больничный сервис можно считать отличным, если к нему прилагается молодая медсестричка, которая согревает его своим телом! Да и еще какая симпатичная медсестричка, загляденье просто! Из простой белой косынки выбиваются темно-каштановые локоны, смуглая кожа гладкая даже на вид, без единого пятнышка, ресницы пушистые, носик аккуратный. Губы… Да, такие губы, сочные и мягкие, сочного карминового цвета, точно доведут любого мужчину до греха.
И все же, медсестричка была скорее хорошенькой, чем красивой. Чертам лица не хватало утонченности и изящества, рот был великоват, а фигурка — уж слишком тоненькая и хрупкая. Но точно не мальчишеская, а вполне зрелая и сформированная, судя по обрисованной тонкой тканью платья груди.
Вполне естественно, что в нем возник некоторый интерес к симпатичной медсестричке. Лермийке, должно быть, около двадцати, а значит, если и будут проблемы, то только с мужем. А к этому Рихтер был привычен. Самое главное, что с этой крошкой, судя по тому, как она незамысловато забралась к нему в постель, всё будет просто и приятно.
Можно было бы и поразвлечься,
