мелькало копьё и сотни проклятых клинков, за которыми и следовали немыслимые разрушения.
— Теперь понимаешь почему нужно уходить? — спокойно спросила Алгиренда, стоящая над упавшим на спину Лансом: ему сильно досталось от разлетающихся осколков, ведь он даже магию молний использовать толком не может из-за нестабильного эмоционального состояния.
Тем временем битва Халсу’Алуби и хранителя проклятого острова продолжалась. Будто разрешая древний и позабытый спор два воина сражались, казалось бы, без жалости. Пороки рвались наружу и тут сжигались в пламени бывшего хозяина песков, расставшегося с титулом, но не с мастерством. В тенях Кихариса огненный змей рвал в клочьях мерзкую многорукую и многоголовую тварь, пока плоть и кровь взрывалась и исцелялась в вихрях хара.
И быстро янтарноглазый маг заметил: почему-то его наставник не сражается в полную силу.
— Слушай, дорогуша, — скрепя зубами и борясь с бьющими изнутри потоками желчи Алгиренда снова попыталась достучаться до своего ученика с использованием мягких методов. — Я понимаю, ты очень возмущён, обижен и всякое такое. Слово ещё наверное дал, но… нужно уходить. Пожалуйста, будь благоразумен.
— Ты хочешь и его бросить? — прошипел Ланс, глаза которого уже буквально вытекли из-за чудовищной температуры, а магическое зрение засбоило из-за буйства в тенях Кихариса.
— Халсу’Алуби самый упёртый баран в этом мире и уступал в этом лишь твоему отцу. Но ты же всегда отличалась большей рациональностью, а значит можешь избежать воздействия этого проклятья. Это не твоя битва, не твоё сражение, кроме того, во всём происходящем нет никакого смысла. Сдохнуть из-за собственной невменяемости за какое-то там прошлое — его выбор. Глупый выбор. Ты же способен ещё начать жить настоящим. Подумай! Нужно ли оно тебе? И прошу тебя, прими правильное решение.
И Ланс вроде был слушал, что говорит его наставница, а вроде бы и снова умирал, потому что старые раны никуда не делись и находится близ битвы двух сильнейших паресисов в таком состоянии крайне тяжко. Какое-то прошлое, какие-то выборы, что она этим хотела сказать? Аристократ уже на последнем издыхании успел лишь снять с себя кровавый перстень, который успел сожрать очень многое, а затем из пространственного артефакта вывалилось и Сердце Вулкана. Сопротивляться более не выходило, и наставница приняла это за согласие, снова схватив за шкирку ученика.
— Твоя наглость не знает границ, ублюдок! — продолжал вопить без остановки Рождённый в Грехе, в душе которого уже нельзя было увидеть даже слабого отпечатка человечности.
Халсу’Алуби же не отвечал и продолжал лишь отбивать шквал атак, а его тень Кихариса, принявшая облик огненного змея, яростно рвала пороки, пытаясь найти в глубинах греха старого друга. Но чем глубже вонзались клыки, тем сильнее становилась боль от понимания, от осознания, от умирающего тела и яда в венах, от обливающегося кровью сердца. Разъярённый же враг принимал отсутствие ответных ударов лишь за слабость и натиск его усиливался.
Ученик уже отступил, а значит собственная смерть уже не будет бессмысленной. Этот факт радовал старого генерала Анхабари, участь которого оказалась выбрана за него. Также поступили и с сиром Лейнсталем, так поступают с каждым, но злит не это, а тот факт, что в живых остаётся ещё так много ублюдков, которым хочется отомстить за ту бойню почти полувековой давности. Жалко оставлять всё самое сладкое Гранииру, но по всей видимости ничего другого и не остаётся.
Алгиренда уже улетела очень далеко. Это чувствовалось, ведь сразу же к мощи Рождённого в Грехе добавилась сила проклятого острова, которая сдерживалась мастерицей разума и мыслей. Она до последнего пыталась переубедить своего старого друга, но Халсу’Алуби уже не мог поступить иначе, ведь в его жизни не осталось ничего кроме чести и мести. Поэтому он и начал идти на дно, так ещё и утягивая за собой других.
Когда-то давно, ещё до того, как познакомились родители Адриона и Граниира, Зелгиос Торвандори закладывал фундамент своей империи. Кровав был этот путь и не счесть голов, сложенных для возвышения тогда ещё неизвестного рода. И уже тогда верный сын Эдема сражался на благо мира, выполняя волю Гильдии и духовенства. С появлением первых звоночков в изменениях личности сира Лейнсталя и был отправлен отряд, чтобы забрать источник силы.
Это был… нет, врать уже не стоит, тогда Халсу’Алуби не считал свой поступок неправильным. Ведь сам факт неповиновения Гильдии и епископам считался чем-то невозможным. В один момент командир Огненной Гвардии просто плюнул на все давнее дружеские связи с сиром Лейнсталем. Он демон и всё тут, нет больше друга, есть только задача. Тем более… стать жертвой во блага мира и есть самая высокая награда… ещё тысячи других отговорок и оправданий после выдумывал себе ставший Хозяином Песков генерал.
И десять одновременных выпадов пронзили тело Халсу’Алуби, намеренно пропустившего удар. Сблизившись до невозможности со своим врагом и другом, он отбросил копьё и вцепился в уродливую плоть обеими руками. Вся ярость солнца и пустыни вырвалась наружу, выжигая материальное и нематериальное на своём пути. Задрожал сам остров и начали обрушаться стены, началось извержение вулкана и обращался в пепел сам хар. Но даже так не удавалось выжечь скопленный за столько времени грех из души, как и не удалось найти хотя бы кусочек незапятнанного участка души, брошенного всеми рыцаря.
Ещё один удар и сильнейший маг огня отлетает в противоположную стену. Рождённый в Грехе обозлился ещё больше, но не более того. Ещё и сражение происходит близ разлома, что наделяет демона фактически безграничной мощью, позволяя исцелять любые раны. Бороться с ним на равных трудно, но Халсу’Алуби даже не пытается. Либо долгожданная смерть, либо…
— Да уж, я до боли наивный, — грустно усмехнулся раненный генерал, понимающий всю нелогичность и абсурдность ситуации.
Но разве можно поступить иначе? Изменить своим принципам и убеждениям? Продать честь взамен на… эту рациональность и логичность, чтобы затем сбежать и всё забыть? Разве личная выгода везде и всегда должна править смертными? Или может быть не прагматичность с цинизмом будут вести детей Творцов вперёд, служа ориентиром для достижения новых горизонтов?
— Опять встаёшь⁈ Упёртый баран, здесь ты и получишь по заслугам!
Можно сбежать, можно цепляться за свою жизнь до последнего вздоха, продавать всё подряд, лишь бы пожить на минуту дольше. Это будет логично, рационально, прагматично, но плевал Халсу’Алуби на всё это. Лучше попытаться исправить свою ошибку и умереть, ведь вероятность успеха стремится к нулю. Но неважно каков шанс, главное не попрать своих идеалов, рядом с которыми страх смерти и прочие инстинкты просто ничто. И пусть смеются наблюдающие за этим циники, вроде Алгиренды, пусть осуждают манипуляторы из Гильдии, намерявшиеся выжить всё до последней капли из своего инструмента. Умереть и гордо поднять голову, радуясь, что за отведённый срок удалось найти нечто, что стало более ценным чем собственная жизнь. Разве не к этому нужно стремится? Или неужто Творцы уготовили своим детям судьбу прагматичных големов, для которых весь мир — таблица с цифрами?
Снова вставала на ноги среди пепелища и прорывающегося в реальный мир ада гордость нации солнца и песка. Невиданное упорство оказалось настолько сильно, что материализовалось в саму реальность и всё громче звучал чужие голоса в момент объединения Ахикриса и Кихариса. Выжигать эту гниль дотла, отрезать один порок за другим, большего сейчас и не нужно. Идти до конца, каким бы он не был, и будь что будет. Главное, что ты считаешь правильным, а не что говорят другие.
Как вдруг в горячке битвы, Халсу’Алуби заметил странное свечение среди пепла. Силуэт незнакомца указывал пальцем себе под ноги, где что-то лежало. Стальные нервы вдруг издали странный звук и почти надорвались, но силой воли был сохранён полный контроль. Однако произошедшее привлекло внимание.
Поэтому сразу же генерал рванул к увиденному призраку прошлого, в надежде поймать его, но тот тут же исчез. Нога же наступила прямо на кровавый перстень, а чуть дальше лежало и потухшее Сердце Вулкана. Намёк был дан. Идея начала зарождаться.
— МОЁ СОКРОВИЩЕ!!! — вдруг завопил Рождённый в Грехе и тут же атаковал снова, но оказался насажан на копьё.
И в этот момент командир Огненной Гвардии решился на самую безумную авантюру в своей жизни. Никаких сомнений и лишь стремление
