Но до сих пор для меня остается загадкой лишь одно: с чего вдруг она такая борзая?
Отстранившись от нее, я все же слышу сорвавшееся мне в спину заявление:
– Вот поэтому она от тебя и сбежала!
«Сука», – думаю я, сжимая кулаки.
Мне хочется развернуться и высказать ей все, что я о ней думаю, но тут раздается стук в дверь.
– Войдите, – коротко разрешаю я, начиная расхаживать из стороны в сторону.
В дверях появляется Роуз, которая испуганно смотрит на нас и чуть слышно спрашивает:
– Я помешала?
– Иди развейся, – приказываю я Саре, и та послушно исполняет мое желание, демонстративно хлопая при этом дверью.
– Есть новости? – с ходу интересуется Роуз, прислоняясь к стене у двери.
– Никаких, – сухо произношу в ответ, уставившись в окно.
Хмурое небо низко нависает над городом, практически касаясь нижними пуховыми лапками верхушек высоток. Вдали виднеется еле различимый сломанный светофор, который мигает тремя цветами одновременно.
– Я тоже ничего не могу разнюхать… – горько признается она.
– Не лезь в это дело, – на автомате отвечаю ей, уставившись в одну точку.
Перед глазами всплывают улыбка Ви и ее россыпь огненных волос. От горьких воспоминаний сдавливает горло, перехватывает дыхание.
Сделав небольшую паузу, проглатываю все воспоминания, не дав слабине завладеть мной.
– Пожалуйста. Ради Оливии.
– Но я ее подруга!
– Не важно, кто ты для нее, – пробую переубедить ее, разворачиваясь и засовывая руки в карманы брюк. – Я виноват в том, что она пропала. Не ты, не Барри, не кто-либо другой. Только я.
– В одиночку всегда сложнее вести поиски, – парирует она, и мне известно, к чему все идет.
– Осторожно. А то я могу подумать, что ты неглупа, – сухо бросаю, смотря ей в глаза.
– Не будь таким говнюком, Майкл! Она мне тоже дорога!
Я знаю, почему Роуз так вызывается помочь. Ей совестно. Ровным счетом так же, как и мне. И скорее всего, она делает это лишь для того, чтобы не опуститься в глазах своей подруги. Ее нужно осадить, и как можно скорее.
– Скажи, Роуз, – начинаю я, почесав затылок и продвинувшись к ней на пару шагов, – ты правда хочешь найти подругу или желаешь помочь мне, потому что мастурбируешь на мои фото и изнемогаешь от желания хотя бы раз попробовать, как я трахаю тебя, зажимая рукой твой похотливый рот?
В глазах девушки вспыхивает огонек гнева. Ее щеки стремительно наливаются румянцем, с головой выдавая смущение.
Все чаще замечаю, что размышляю о грубости, которую проявил когда-то по отношению к другим людям. Не знаю, с чего вдруг я стал настолько щепетильно относиться к своему поведению. Даже сейчас почему-то мне хочется извиниться перед Роуз. Поздравляю себя за это чувство.
Смотрю на нее, закипающую, как чайник на плите, и тем не менее пробующую сопротивляться.
– С чего ты взял, что я мастурбирую на твои фото?
Открыто усмехнувшись ей в лицо, пожимаю плечами.
– От одного только упоминания о моих фотографиях ты краснеешь сильнее, чем помидор на грядке. Думаешь, я не вижу, как ты сохнешь по мне, вечно околачиваясь вокруг да около?
Я знаю, что Роуз мои слова выведут из себя, но от правды не скрыться. Женщины (по крайней мере такие, как она) обычно не умеют скрывать симпатию к мужчинам.
Мне же подобные союзники ни к чему, ведь они лишь мешаются под ногами. Все поиски Оливии так или иначе ложатся на мои плечи. А такие клоуны, как Роуз, мне не нужны, даже для массовки.
Выпрямив спину, девушка выпячивает грудь вперед, и мне кажется, что далее она надует губы – ее коронный жест, который вечно бесил Оливию. Однако вместо этого она вдруг делает пару шагов вперед и влепляет мне звонкую пощечину.
– Меркантильный ублюдок, ты недостоин Ви!
Я стою неподвижно, принимая произошедшее как должное. Наверное, заслужил.
Вспоминаю себя год назад, когда таким, как Роуз, я и слово не позволял вставить в диалог, не то что поднять на себя руку. Порой схватывал от Маргарет щелбаны, но то Маргарет.
Ничего не отвечая, делаю вид, что мне безразлично. Никому нет дела до того, что творится у меня внутри, до того, что я чувствую и за что переживаю. Иногда мне хочется закричать что есть сил. Прямо на людях. Вылить наизнанку всю свою прогнившую душу. Лишь бы хоть раз в жизни почувствовать облегчение в сердце…
Роуз еще раз одаряет меня свирепым взглядом и, резко развернувшись, выбегает из конференц-зала, громко хлопнув дверью.
Рухнув на кожаный стул, обхватываю голову руками. Каждый день я пытаюсь найти Оливию, любую зацепку или ниточку, за которую можно ухватиться. Но ничего, что могло бы мне помочь, не вырисовывается на горизонте.
На носу выход новой книги, которую я написал с горем пополам. Точнее, выплюнул из себя, чтобы не занимала мои мысли.
После того дня, когда в Ви попала пуля, я ее больше не видел. Ее след потерялся, как капля воды в море, не оставив ни зацепок, ни намеков – ровным счетом ничего. Она испарилась. Последнее, что я видел – это то, как Оливия медленно рухнула на пол, держась за живот окровавленной рукой. Я каждый день вижу это в непрекращающихся кошмарах. Я постоянно ощущаю стойкое чувство усталости и гнева, с которым засыпаю и просыпаюсь. Мысли о том, что я не смог ее уберечь, буквально съедают меня изнутри. Я ни на одну секунду не могу перестать думать о ней. Прошло уже полгода, и Шон твердит, что нужно готовиться к худшему. Я стал рассеянным и теряю авторитет в городе. И я понимаю это. Бремя, которое я сам взвалил на свои плечи, теперь кажется мне неподъемным.
Тяжело вздохнув, смотрю на часы. Три часа. Через час у меня встреча с инвестором. А еще нужно просмотреть последние правки перед отправкой книги в типографию.
Встав с кресла, направляюсь к Саре. Та, сидя на своем месте, что-то активно печатает в телефоне.
Оглядевшись, не в первый раз обращаю внимание на интересную вещь, которую заметил уже давно: как только я захожу в любое помещение в издательстве, все присутствующие там разом замолкают. И это меня теперь уже не забавляет, а раздражает.
Впрочем, стараясь не обращать внимания, я направляюсь к выделенному мне редактору. Придвигаю к ней стул и присаживаюсь рядом. Не отрываясь от какого-то очень важного для нее дела, она продолжает меня игнорировать. «Вот сука», – мысленно ругаюсь я и громко и раздраженно замечаю:
– Одна минута моего времени стоит дороже, чем ты получаешь в неделю. Может, наконец отвлечешься?
Но Сара, по-прежнему не
