по фамилии обратилась к нему я. — Цан ректор, может быть я зайду позже?..
Он не ответил. Хищным шагом сместился ближе. Я всё же отмерла и попятилась, но его хвост метнулся ко мне и обхватил мои бёдра. Мой белый хвостик испуганно дёрнулся в штанине, прижатый его более сильным собратом.
Здоровенные руки стиснули мои плечи. Я дёрнулась от того, что рихтов хвост скользнул ко мне в штанину, но вырваться не сумела.
Ректор жадно меня обнюхивал, вплотную подбираясь своим вторженцем к моему белому секрету с кисточкой, а я могла лишь жадно глотать воздух от накрывших меня ощущений и сгорать от страсти в мучительно сладком дурмане, проникшим в мою голову.
Таких чувств и эмоций я не испытывала никогда. Я бы могла предположить, что это тот самый гон, который должен был начаться у нормального рихта еще несколько лет назад, вдруг проявился у меня.
Но такого просто не могло быть! У полукровок никогда не было гона. Ни-ко-гда! Этот вопрос я изучила уже вдоль и поперек.
Ректор внезапно замер и отстранился.
Сильная гибкая конечность рихта стремительно обвила мой нежный хвостик и вытащила его наружу. Такой же белый, как мои волосы — предмет абсолютного презрения для чёрноволосых рихтов.
Похвастаться таким же контролем и силой я не могла. И шипы на хвосте у меня поднимались не острые, а тонкие и мягкие. Словно белый пушистый гребень вырастал вдоль позвоночника. Бесило просто жуть. Как и отсутствие жала на конце. Бесполезная, в общем, конечность. Один стыд.
Вот и сейчас когда хвост ректора сжал в своих тисках мой, по телу побежала волна острого возбуждения. Мне до одури захотелось, чтоб он сжал его сильнее, выпустил шипы, впился ими в мой податливый хвостик, слышала рихты таким способом подстегивают желание в выбранном партнере.
Рихт выпускать шипы не стал, просто подтянул меня за хвост ближе к себе. Жестко усмехнулся и поинтересовался ледяным тоном.
— Это что у вас, курсант Ролис?
— Хвост, цан ректор, — обречённо выдохнула я.
— Полукровка, — припечатал он, скривившись. — В моей академии.
— В вашей, цан ректор, — опустила голову я.
Я-то голову опустила, но вот проклятое рихтово естество тут же ее подняло и голодно облизнулось. Еще бы, ведь мой взгляд сразу уперся в массивную выпуклость, что так характерно торчала в моем направлении у ректора в штанах. Дыхание участилось, в горле пересохло и я позорно зажмурилась, борясь со своими взбесившимися инстинктами. Да что со мной такое? Раньше ведь получалось справляться!
Желать сильного самца для рихтов было естественно, как дышать. А если он еще и взаимностью отвечает, то тут сразу можно было тушить свет и удовлетворять телесные потребности. Именно поэтому в академии строго следили за своевременным чипированием всех курсантов и инструкторов рихтов. Так они могли контролировать свои бушующие инстинкты.
А вот меня, как полукровку, эта участь миновала. Мне просто замерили уровень гормонов и отпустили, поржав над его низким уровнем.
У меня все было слишком низкого уровня, но только не в данный момент.
Я даже на ректора уже не смотрела. Но мое либидо просто распирало во все стороны. Желание яростной близости властно требовало действия. Внутренности окунуло в жар, который тут же распространился по всему телу. Кожу запекло, она заныла от неистовой потребности в прикосновениях, поцелуях, укусах… этого могучего горячего самца перед собой.
Рихт не стал медлить. Он явно знал, что делать с обрушившимся на нас потоком похоти.
Глава 3. Кабинет ректора
Да-да, поток похоти обрушился не только на меня, но и на него, а ведь был же спокойным. Ни следа гона. Почему его сорвало? И что, распылить всю нашу звёздную систему, мой организм сейчас творит со мной?!
Ректор рванул меня за хвост к себе, развернув спиной, сдавив одной рукой мою промежность, а другой схватив за грудь.
— Курсант Ролис, — громыхнул над головой его свирепый голос, заставляя меня испуганно сжаться и стиснуть бёдра. — Когда было твое последнее дежурство в медицинском секторе?
— Я не… — пролепетала я. Вопрос так контрастировал с его действиями, что я сперва растерялась.
Могучая рука ректора в этот момент властно наглаживала меня между ног, вторая рука мяла грудь, что не мешало ректору продолжать допрос.
— Часто там дежуришь? — сжав сосок через ткань и проведя шершавым языком по моей шее, спросил он.
— Не дежурю, — простонала я.
Собрав остатки разума, я рванулась прочь. Ага, под перегрузкой в двадцать джи я была бы проворнее — ректор держал прочнее, чем десантный экзокостюм до расстыковки.
С перепугу я провела тот самый приём, что никогда у меня не получался, но в этот раз был выполнен идеально — но итогом моего блестящего манёвра оказался лишь отбитый локоть о стальной пресс, не помогли даже защитные накладки на учебной форме.
Впрочем, меня это не смутило, наоборот: чем больше я его хотела, тем страшнее становилось. Я приготовилась драться, чтобы сохранить остатки адекватности.
— Неплохо, курсант, — усмехнулся ректор, сдавливая своим боевым хвостом моё белое недоразумение с кисточкой. — Ещё немного, и я поверю в ваши шансы сдать экзамен.
— Не подходите, — прохрипела я, борясь с желанием распластаться тут же, сдавшись его воле. — Вы не в себе. Ваш чип вышел из строя или вы забыли его обновить. Я напишу на вас раппорт!
Его руки тем временем продолжили свои развратные действия: деловито расстегнули мою форму, небрежно разорвали майку и снова до боли сжали грудь. Из груди рихта вырвалось довольное урчание пополам с рыком.
— У меня нет гона, — закручивая соски и вырывая из меня стон, вкрадчиво сказал ректор, — И чип на месте. Вы не ответили на вопрос, курсант.
— Какой?.. — я снова рванулась, и снова безуспешно.
— О дежурстве, — болезненный укус в шею, — в медсекторе.
— Я не дежурю там!
— Тогда кто тебе дал порошковую форму эйра-восемь-пятнадцать-два?
Что он несет? Какая еще форма?
— Первый раз про такую слышу, — прохрипела я, понимая, что проигрываю эту схватку с собой.
