– Стоп, стоп, стоп, пацаны!.. – Не вставая с влажной земли, он поднял перед собой руки. – Давайте договариваться!
Деваться было некуда – что называется, попал... Придется отсыпать денег двум этим козлам и их прошмандовке... Деваться некуда... Ну да слава богу, не нищий! Некоторая сумма в разумных, разумеется, пределах его не разорит...
Он просто еще не знал, насколько круто он попал... Да даже и не мог этого знать. Такое просто в голове не укладывалось – в большом современном городе, среди бела дня, буквально в двух шагах от стационарного поста ГАИ или, как там сейчас?.. ГИБДД?.. Неважно! Можно сказать намного проще – в двух шагах от толпы ментов с автоматами! Да расскажи ему кто из знакомых такое – никогда бы не поверил, а этого знакомого высмеивал бы до конца жизни как записного враля!
Но тем не менее это было именно так – с ним никто не собирался разговаривать и договариваться о некоей денежной компенсации. Этой далеко не святой троице нужно было все... Все полностью!
Только в тот момент он еще этого не знал. И когда здоровяк обрушил на него град тяжелых, мощных ударов своих твердых, как дерево, рук и не менее твердых башмаков, он еще на что-то надеялся... Катался по земле, стараясь прикрыть голову руками, и просил...
Избиение продолжалось недолго... Через несколько коротких секунд к здоровяку присоединился его напарник. Удары стали более точными и болезненными... А потом в голове что-то взорвалось, и яркий солнечный день погас, скрылся за флером темноты...
...Он уже не чувствовал, как его волокли в стоящую немного в стороне старенькую "Ниву" с помятым левым крылом... Как стягивали скотчем руки и ноги... Как засовывали в узкий промежуток между передним и задним сиденьем, трамбуя крупное рыхлое тело ударами ног...
Закончив эту тяжелую работу, бандиты кое-как накрыли его старым вытертым пледом...
Здоровяк оглянулся в сторону джипа, из которого медленно выбиралась их подружка:
– Слышь, Ман, а ничего тачка-то!.. Может?..
– Даже не думай! – коротко бросил его напарник, старший в этой маленькой "команде", усаживаясь за руль "Нивы". – Палево голимое!..
– А че?!. – набычился здоровяк.
– У тебя есть кто ее купить сможет?..
– Найдем! – уверенно ответил здоровяк. – Через пацанов сделаем!..
– А потом твои же пацаны тебя же и сдадут! – насмешливо бросил Ман. – Среди твоих кентов, Лом, стукач на стукаче!
Здоровяк набычился еще больше, и тогда Ман терпеливо, как маленькому начал объяснять ему совершенно очевидные вещи:
– Во-первых, как мы на ней по городу поедем?.. До первого гаишника?.. Ведь крутых они постоянно останавливают, чтобы денег с них взять! Потом – где мы ее спрячем?.. Не знаешь?.. И я не знаю. В мой гараж не поставишь – сдадут влет! Соседушки херовы!.. Бросать на стоянке?.. Так тогда это улика, которую, не дай бог, менты найдут в три секунды!
Лом молча слушал напарника... Пожалуй, в его словах был определенный резон...
– Нам вообще нельзя оставлять у себя каких-то вещей, принадлежащих ему! Нас с ним ничего не связывает! И не должно связывать!.. А мы потом, когда все кончится, себе не по такой еще тачке возьмем!..
Больше Лом не возражал – партнер сумел его убедить. Вообще, с ним нормально работать – хитрый... На ровном месте хрен зацепишь... Все способен предусмотреть...
Тяжело сопя, Лом начал втискиваться на заднее сиденье "Нивы", бесцеремонно упираясь ногами в бессознательное тело...
– Да что она там копается!.. – На этот раз Мана злила замедленность девицы-подставки, которая возле джипа неторопливо приводила в порядок свою одежду. – Ленка, давай быстрее!..
– Сам давай! – огрызнулась девица. Впрочем, без особой злости, а больше по инерции... Но в то же время направилась к "Ниве", на ходу поправляя немного размазавшуюся косметику...
Тяжело плюхнулась на переднее сиденье, бросила на колени Мана сумочку-барсетку, захваченную из джипа, и задумчиво сообщила:
– Плохо мне...
– Потерпи маленько!.. – откликнулся старший. – По дороге заедем!.. В аптеку!..
Через несколько секунд шум двигателя "Нивы" затих где-то вдалеке... А на берегу маленькой замусоренной речушки остался сиротливо стоять навороченный джип с широко распахнутой задней дверью...
Захваченный пришел в себя не скоро... Первые ощущения были далеко не самыми приятными – тупо болело все тело, во рту – Сахара, как с похмелья... И дикая головная боль...
Его кто-то куда-то волок... Куда?!.. Зачем?!.. Он не мог понять... Но непроизвольно считал ведущие вниз ступеньки, по острым граням которых колотились его ноги... Пять... Их было ровно пять...
А потом – резкий рывок вверх, что-то перехватило уже онемевшие запястья, и он повис, как рыба на кукане. Перед глазами замаячило несколько расфокусированное лицо здорового мучителя...
– Вот так!.. – с явно слышимыми в голосе удовлетворительными нотками сказал он и отступил на пару шагов, оглядывая дело рук своих.
– Ладно, пацаны, ваша взяла! – Несмотря на терзавшую его боль, он предпочел договориться с мучителями. – Говорите, чего хотите, – и все!..
– Ха!.. – Здоровяк оглянулся куда-то в темную глубину помещения. – Молодец, сучонок!.. Все правильно понимает!
А потом сказал... И его требование выглядело настолько диким, что захваченный растерялся. Сначала растерялся, а потом и психанул:
– Да вы чего, ох...ли вконец?!..
За дерзость таковую тут же и получил огромным кулаком по ребрам. Очень болезненный удар, однако...
– Ладно, мальчики... – Мимо, слегка повиливая тощим задом, продефилировала давешняя девица, кинув на подвешенного к трубе пленника совершенно равнодушный взгляд. – Пойду здоровье поправлю...
Небрежно поковырявшись в брошенном прямо на полу небольшой кучей содержимом карманов пленника, взяла зажигалку.
Дорогую, зипповскую, подарок жены на пятидесятилетний юбилей, и, помахивая зажатым между пальцами правой руки пакетиком с каким-то белым порошком, направилась в глубину помещения. Скрипнула дверь, на секунду ножом резанула по глазам полоса яркого света... И опять полумрак... И медленно приближающееся лицо садиста...
3
Он сломался намного быстрее, чем даже мог предполагать... Здоровенный садист обрабатывал его старательно, со всей возможной добросовестностью... Любовно, можно сказать... Все тело превратилось в один большой источник непереносимой боли... И он был готов на все, лишь бы это прекратилось...
Сейчас, слыша шаги возвращающегося к нему садиста, он чуть было не заплакал от страха, боли и жалости к самому себе... Да что там "почти"! Зачем же врать-то себе самому?! Плакал он, плакал! Так, как не плакал никогда в своей более чем полувековой жизни! Слезы прокладывали дорожки по щекам, каплями висли на пухлом подбородке, а он не мог их стряхнуть...
