одно из моих самых женственных пеплосов.
От меня ожидали, что сегодня вечером я буду выглядеть достойно, когда мы будем приветствовать делегацию Коноса, и если я буду вести себя хорошо сегодня вечером, возможно, я смогу отказаться от участия в других официальных мероприятиях. У меня был соблазн надеть тунику и брюки, просто чтобы позлить королеву, но я не пыталась расстроить своего отца. Он и так был бы расстроен. Никому не понравился бы мой выбор.
Теплая вода успокаивала мои ноющие мышцы, а мягкий аромат цитрусовых и мяты от масел, добавленных Милой, помог мне на короткое время забыть о предстоящем выборе трибутов.
— Похоже, у вас с Дэвидом была хорошая тренировка, — сказала Мила.
— Сегодня нам пришлось пойти в сады. Слишком много стражников слоняется по тренировочным площадкам. Я думаю, мой отец, должно быть, нанял по меньшей мере дюжину новых.
— Всё из-за Выбора, — сказала она.
Я пошевелилась в воде, выплескивая ее через борт. Мила взвизгнула и отпрыгнула, пытаясь остаться сухой.
— Извини, — сказала я. — Все из-за этого проклятого Выбора. Это просто меня так злит.
— Я знаю.
Мила подвела меня к задней части ванны.
— Однако мы ничего не можем сделать, чтобы изменить положение вещей.
— Я так устала это слышать. За все эти годы никто не смог найти решение?
Я закрыла глаза, когда она вылила воду мне на голову и начала намыливать мои грязные волосы.
— Ты помнишь последний набор трибутов? — спросила Мила.
— Да. Это было первое мероприятие, на котором мне разрешили присутствовать.
Моя челюсть сжалась. Я ненавидела все в этом мероприятии. Особенно тот факт, что к этому относились как к празднику, когда это было не что иное, как выбор ягнят для заклания.
— Мне было восемь, когда они забрали мою старшую сестру, — сказала она.
Я повернулась, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Я этого не знала.
Она улыбнулась, затем оттолкнула мою голову от себя.
— Я никому здесь не рассказывала.
— Мне так жаль.
Я не могла представить, что потеряю кого-либо из своих сестер. Должно быть, у неё было разбито сердце, когда она попрощалась на церемонии с ней, зная, что ее сестру приговаривают к смертной казни.
— Это цена, которую мы платим за безопасность, верно? — спросила она.
— Это не значит, что это правильно, — ответила я.
— У нас нет особого выбора, — возразила она.
— Я хочу сменить платье, — сказала я. — Оно должно быть черным. Сегодня нет ничего такого, что мы должны праздновать.
ГЛАВА 2
Мои волосы были все еще влажными, но Мила скрутила их в сложную серию узлов у меня на макушке. Несмотря на мои протесты, она сплела изящную корону из жемчуга, чтобы подчеркнуть мой статус члена королевской семьи. Я всегда отказывалась от диадем, которые присылал мне отец, но время от времени Мила придавала моим волосам немного блеска.
Честно говоря, и я не протестовала так сильно, как обычно. Не после того, как я узнала, что она потеряла свою сестру на Выборе, когда была маленькой. Я не могла представить, что мне пришлось бы вынести такую душевную боль. Потеря любой из моих сестер, вероятно, сломила бы меня. Хотя это было несправедливо, принадлежность к королевской семье давала нам возможность обойти процесс отбора. Мы не считались данью уважения, в то время как любой другой член нашего королевства в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти считался законной добычей.
Все это заставило мой желудок сжаться, и тошнота прокатилась по мне. Я хотела бы остаться в своей комнате и избежать всего этого.
Когда я была моложе, я провела бесчисленные часы, умоляя своего отца положить конец этому событию. Я умоляла его послать корабли в Конос, сразиться с их королем и освободить наш народ от древнего договора. Каждый раз он улыбался и гладил меня по голове, говоря, как сильно ему нравится моя страсть. Каждый раз он объяснял, насколько опасен Конос и что наше жертвоприношение четырнадцати душ каждые девять лет — ничто по сравнению с уничтожением, с которым мы столкнемся, если попытаемся сопротивляться.
Это все еще не исправляло ситуацию. Четырнадцать наших людей, людей из последнего оставшегося человеческого города в мире, будут погружены на корабль и отправлены в столицу фейри, где они станут пищей для монстров, которые служат королю. Мы не знали наверняка, что происходило после их прибытия, но слухи были ужасающими.
Худшей была история о лабиринте, который король фейри устроил глубоко под землей. Говорили, что он был непроницаемым, черным как смоль, и в самом его центре обитало чудовище. Никто никогда не выживал там.
Люди были ничем для этих созданий. Мы прожили короткие жизни по сравнению с ними и были такими хрупкими. Я ненавидела то, какой беспомощной я себя чувствовала, зная, что должна стоять рядом, улыбаться и позволять всему этому происходить.
Внутренний двор под открытым небом кишил людьми, одетыми в свои лучшие платья-пеплосы, длинные туники и плащи из богатых, ярких тканей. Меня окружали оттенки бирюзового, фиолетового, красного и желтого. Разноцветная радуга, создающая праздничное настроение в ожидании такой ужасной традиции.
Сотни фонариков свисали на веревочках над нами и мерцали со всех сторон, создавая впечатление прогулки среди звезд. Аромат жареного мяса смешивался с сосновым, а ветерок доносил легкий привкус моря. Это выглядело до мельчайших подробностей как праздник, как мы все и притворяемся, но я не могла избавиться от чувства тяжести тех, кто отправится навстречу своей гибели в конце этих двух недель.
Я шагнула вперед, в поисках моего отца. Каждый шаг ощущался как хождение по колено в грязи, когда гости расступались передо мной, их глаза неодобрительно рассматривали мое черное платье.
— Кто-то ищет внимания.
От прохладного, высокого голоса у меня по спине пробежали мурашки.
Я изобразила на лице безразличие, прежде чем повернуться лицом к королеве Офелии.
— Добрый вечер, ваше высочество.
— Ты опоздала, — сказала она.
— Вечеринка должна была начаться на закате, — ответила я.
— Я послала Иштвана сказать тебе, что все изменилось. Ты
