за дверь, в полном восторге от нашего нового жилища. Остались только мы с Кларком.
Я подошла и уткнулась головой ему в плечо.
– Спасибо, – сказала я. – Ты хороший человек.
Он положил голову на мою.
– Мы всю жизнь выбираем что-то, душечка, – сказал он. – Пусть у нас всегда будет свобода выбора. Знаешь что, можем и позже разобрать вещи. Я хочу чешского пилснера и того вонючего пивного сыра. Вот видишь, ты уже рада, что мы не в одной комнате!
Он поцеловал меня в лоб и широкими шагами направился за остальными в коридор.
Мы никуда не выходили тем вечером. Куда бы? Мика и Ловиса приготовили что-то не слишком запоминающееся на ужин. Мы поиграли, выпили крепкого чешского пива и уставились на огонь, обсуждая, что может значить для нас миллениум. Мы с оптимизмом думали о будущем, друг о друге, о планете. Вместе нам было приятно, комфортно и радостно. Мы с Ловисой сидели на коврике из овечьей шкуры, взявшись за руки и облокотившись на диван, смеясь над ее переводами финских рождественских песен. Дхан высвободился из осьминожьих объятий Симоны, встал перед камином и зарядил речь о новых началах для каждого из нас. Он поблагодарил Мику за место для празднования, поблагодарил всех нас за то, что мы самые лучшие друзья в его жизни, поблагодарил всех, кто варит чешский пилснер. Последнее, что я помню перед тем, как пожелала друзьям доброй ночи, – это то, что я ела какую-то приторную ореховую выпечку. Понятия не имею, откуда она взялась, но она намертво склеила мне зубы, и бóльшую часть я выкинула в огонь. Все пошли спать рано. В конце концов, мы берегли себя для начала нового тысячелетия.
Гаэль, 1999
Часто подготовка к вечеринке оказывается веселее, чем само действо. Мика встал первый, выжал апельсины и, как ни удивительно, испек свежий хлеб. Он здоровался с нами, по одному забредающими на кухню, и, судя по его свежему румянцу, к тому времени уже успел сходить на пробежку.
Завтрак у нас был медленным, мы провели на кухне больше двух часов и выпили по несколько кружек кофе. Не считая нашего хозяина, первой встала я, и почти сразу – Ловиса. Я никак не могла валяться в кровати, когда с кухни доносились такие великолепные запахи. Мы обе подключились к процессу: резали хлеб, накрывали на стол, жарили бекон и омлет для себя, Симоны, Дхана и, в конце концов, Кларка. С завтраком мы покончили к 11:30, и пора было браться за работу.
Мы разбились на три команды: улица, кухня и магазины. Казалось логичным, если не сказать очевидным, что Кларк – увлекающийся походами и лесными лагерями парень с Аляски метр восемьдесят ростом – поможет Мике наколоть дрова и сделать прорубь во льду. И мы все были поражены, когда именно Дхан вызвался надеть куртку, ботинки и шапку и пойти в снега вместе с Микой. Я подумала, что ему захотелось испытать что-то новое. С остальными всё было понятно. Без сомнений, кухня была за Ловисой, и в су-шефы она, естественно, выбрала Симону. Парни будут работать на улице, а мне остаются покупки. Дхан был прав: я всегда буду не более чем горничной. Мы все сели за кухонный стол, составили список необходимого на следующие два дня, скинулись по пятьдесят крон и отправились заниматься каждый своими обязанностями.
Я собиралась поехать на минивэне Мики и чистила лобовое стекло, когда подошел Кларк.
– Дхан и Мика справятся сами, тебе не нужно ехать одной. Давай я помогу?
– Уже говорила это и скажу снова: какой ты хороший человек! Нормально, если я поведу?
Все знали, как я помешана на тачках, так что он спокойно пожал плечами. Хотя снегопад и закончился, я впервые в жизни вела незнакомый автомобиль в таких непредсказуемых условиях. Путь к главной дороге заставил меня понервничать. Когда мы выбрались на чистую и посыпанную песком дорогу, я поняла, что вся вспотела. Я взглянула на Кларка, который в этот момент крутил косяк.
– Спорим, тебе бы хотелось самому сейчас сидеть за рулем?
– Нет уж. Ты справляешься значительно лучше, чем смог бы я. Я просто наслаждаюсь дорогой.
– Врешь. Ты же не собираешься раскуривать его здесь?
– Зависит от остатка пути.
Ближайший город был в сорока минутах езды по извилистым дорогам, и я честно могу признаться, что редко когда мне было так страшно за рулем. Когда мы остановились на забитой машинами открытой парковке, занесенной грязным снегом, мы приняли волевое решение. После всех нервов в пути мы заслужили этот косяк.
Я по-настоящему рекомендую подобный опыт – закупаться в чешском супермаркете, будучи слегка под кайфом. Когда ходишь под флуоресцентными лампами и смотришь на непривычные ценники и странные лица, всё выглядит как веселый сон. Мы потратили больше, чем рассчитывали, в основном на шоколад, и, сложив покупки в минивэне, натрескались чешского эквивалента кексов «Твинки». Кларк предложил повести машину, но даже после пережитого по дороге сюда стресса мое эго не вынесло бы этого. Пока мы ехали назад, тучи разошлись, открыв чистое голубое небо, а снег сверкал, отражая солнце. Мы не разговаривали, только время от времени выдавали подходящие эпитеты.
– Прекрасно!
– Красиво.
– Потрясающе!
– Нереально.
Когда мы вернулись домой, атмосфера там была беззаботной. Мы с Кларком распаковали все продукты, покорно снесли упреки Ловисы относительно забытых пунктов списка и с гораздо бóльшим энтузиазмом отнеслись к горячим сэндвичам с сыром и ветчиной от Симоны. Дхан принялся долго и смешно описывать, как отморозил задницу во время установки фонарей в снегу. Мика объяснил, что они нужны для освещения дороги от сауны к озеру, и разговор снова зашел про то, чтобы пропотеть и затем охладиться в ледяной воде.
Если изначальная реакция Симоны на эту идею была просто неприязненной, то, увидев озеро, она ушла в полный отказ. Ее аргументы имели смысл. Мы будем пить. Рассудок будет затуманен. Рядом нет родственников Мики, которые могли бы присмотреть за нами. Мы во многих милях от любой экстренной помощи. Те, кто хочет совместить раскаленную сауну и ледяную воду, могут принять холодный душ. Или можно нырнуть в озеро завтра, при свете дня, на трезвую голову. Думаю, если бы не необходимость раздеваться, она бы убедила нас, по крайней мере женскую половину. Но, как всегда с нашей эклектичной компанией, мы отвлеклись на вопросы культуры.
Дхан, стоявший за стулом Симоны спиной к раковине, взглянул на озеро и уже темнеющий лес.
– Признаю: я думал, Мика прикалывается. Но после того, как я помогал ему с прорубью и фонарями, я думаю, он серьезно.
– Конечно,
