мужики и мачо.
Остались гопота и школота.
***
Есть странное и даже колдовское
в природном феномене сём таинственном,
что у мужчин достоинство мужское
нередко остаётся и единственным.
***
Была ль крестьянкой, бизнесвумен, дивой,
И не важны ни годы и не нрав.
У женщины есть право быть красивой.
Но женщиной быть — выше всяких прав.
***
Весна бурлит и в старце и в юнце
Пусть грустно — улыбнитесь, тем не менее.
Когда у женщины улыбка на лице
теряет возраст всякое значение.
***
Молчание женщин тревожно…
в глазах — то мечтанье, то грусть.
Задумала что-то, возможно.
А что — и подумать боюсь.
***
Как солнца свет, как нежный лучик лунный
как ласка слов, что дарит нам поэт,
азарт любви, восторженной и юной,
да светит нам всегда сквозь полог лет!
***
Пусть я стар, но вполне еще бойкий.
Встретив даму без всяких проблем
я стремлюсь утащить её в койку…
Хоть порой и не вспомню зачем
***
Мечты зрелой женщины весной в непогоду
Скука съела обои, и за окнами слякоть,
Связь с детьми по Ватсапу, бывший муж не забыт.
Поэтесса страдает. Очень хочется плакать
Лишь фантазии скрасят опостылевший быт.
Где-то Ницца, Майями, Спа, Мальорка и Хайфа.
Там погода прекрасна, нет для сплина причин.
Там на пляжах у моря изобилие кайфа
И скорбящие толпы благородных мужчин.
А над нею витает флёр тоски и загадки
Запах неги и страсти, вуалетки шифон.
Голос низкий и томный, ручки мягки и гладки.
И в её косметичке чеков на миллион.
Капитанша корвета, властелинша планеты,
Бригадирша колхоза, кастелянша шато
На плечах эполеты, а в руках кастаньеты,
И не прячет фигуру ягуарный манто.
А мужчины у моря так и падают летом
Где сквозь пены ажуры пахнет яд или йод.
Поэтесса мечтает. Хорошо быть поэтом,
Если быт нам по жизни так пожить не дает.
***
На слёзки девицы, которую бросил парень
Если бросят Вас с балкона,
Или, скажем, из окна
То печаль в глазах законна,
И понятна нам она.
Если с борта парохода
в набежавшую волну
грубо бросят Вас уроды –
возмутимся: «Ну-ну-ну!»
Если бросят Вас в темницу –
Будут слезы лить из глаз.
Но с чего грустить девице,
Если парень бросил Вас?
Это вроде извращенья,
Мазохизм, и жуть и мрак.
Этой грусти нет прощенья.
Пусть он сам грустит, дурак.
***
Лист березы недетская сказка
Часть 1
Жил и правил царь Андрей.
Не было его добрей
На Руси народ честной
звал царя "Отец родной".
У него жена была
хоть красива, но нагла,
И глумлива, и шумна,
да к тому же неумна.
И чуть что-то не по ней -
хлещет девок и парней.
Слуг гоняет до упаду.
Никакого с бабой сладу.
И ругается она-
Словом, точно Сатана.
И от горести такой
царь не мог найти покой.
Пить и есть он не хотел,
лишь печально песни пел.
Царь
(поет в стиле народных песен):
Что мне делать с проклятою бабою,
языкастою, да умом слабою?
Распугала народ, словно чучело
и придирками дворню измучала.
(Достала!)
А намедни ведь так приключилося,
что окропом она обварилася.
Чуть не землетрясение сталося.
Даже мне полотенцем досталося.
(По шее!)
И послы на нее обижаются,
из столицы домой разбегаются.
Убежал бы, да жил за границею
да погибнет страна под царицею
(Ох, горе!)
А как впомню, не к ночи будь сказано
что навечно она мне навязана,
В монастырь бы отправил постылую.
Да монахов, боюсь, изнасилует.
(Гоподь помилует!)
Ведь была она прежде незлобная
на игру да на шутку способная,
и на песни да танцы умелая.
Вот что власть с нами, грешными, делает!
(Тяжко!)
Но сама она нимало
злой себя и не считала:
Царица
(Поет в стиле танго):
Меня никто не любит, даже дети,
а я люблю их на свою беду.
Не благородства и не было на свете
А благодарности я давно не жду.
И ранним утром, и поздней ночью,
когда на небе звезда горит,
я так стараюсь, хочу помочь я
а мне спасибо никто не говорит.
Ну почему одной мне это нужно
А остальному свету все равно
И даже муж мой смотрит равнодушно
в его любовь не верю я давно.
Кухарке Мане, лакею Сене
На их ошибки тактично укажу
Мою заботу никто не ценит
нет в мире счастья, я вам скажу.
Так и жили, так и пели.
А друг друга лишь терпели.
Царь терпеть бы дальше мог,
да детей не дал им Бог.
Это было вовсе худо.
Царь уже не ждал и чуда.
Дабы горе превозмочь
Царь собрался ехать прочь,
чтоб не думать о жене,
да гульнуть на стороне.
И, в один из зимних дней
он велит запрячь коней,
и с сокольничим, сам-друг,
на охоту едут вдруг.
Да какая там охота?
Кони вышли за ворота,
а среди снегов да льда
дичи нету и следа.
Лес синеет в дальней дАли,
и коней они погнали,
чтобы где-нибудь в лесу взять
хоть волка, хоть лису.
По лесным заросшим тропам
царь погнал коня галопом,
и сокольничий отстал.
Царь невдолге заплутал.
Что-то светится туманно.
Конь выходит на поляну.
Глядь — восьмое чудо света:
Царь как будто въехал в лето.
Луг зеленый колосится,
вьются пчелы, свищут птицы.
Родничок с водицей чистой,
и, на травке шелковистой,
не кусты и не цветы:
дева дивной красоты.
И, поскольку жарко лето,
то едва-едва одета.
А в сторонке, как приманка,
благозвучная шарманка,
что играет по старинке
про калинку и малинку.
И послышалось как раз
"Малина-ягода. Атас!"
Прошептавши: "Чур меня!"
царь пустил пастись коня,
А девицу привечал:
Я Вас раньше не встречал?
А не Вы ли в прошлом лете
взяли первый приз в балете?
А не с Вас ли Фидий строгий
резал бабам грудь и ноги?
Ваши глазки… наши души…
Словом, вся лапша на уши
что пристало говорить,
чтоб девицу закадрить.
И девица отвечала…
Тут у них любви начало.
И Андрей, как сокол взвился,
целовать ее пустился,
бородою щекотал,
на ушк слова шептал
про одну хмельную ночку,
ловко лез ей под сорчку…
А девица хохотала,
не противилась нимало,
от смущенья вся ала.
И… портки с него сняла.
Все мы от любви страдаем.
Я же, скромность соблюдая,
