дома и часть чердачного объема, из-за чего крыша здания и выглядела столь необычно. Из просторной прихожей открывалась внушительных размеров гостиная, оборудованная по последнему слову техники: девятиканальный домашний кинотеатр с огромным плазменным экраном, медиа-компьютер с “силвер-рэй” проигрывателем, а также планшетный персональный компьютер на столике в углу – всё как будто овеществилось из последних рекламных буклетов “Цэ-бит” – ежегодной ганноверской выставки. При таком техническом великолепии искать какую-то записку было-бы наивно.
– Наверное, Семён оставил мне инструкции на компьютере, – подумал Борис и, подойдя к включенной персоналке, пошевелил лежащей на столике “мышкой”.
Полупрозрачный экран засветился зеленоватым светом, из встроенного динамика раздался протяжный сигнал гонга и механический голос произнес, – Назовите своё имя для голосовой авторизации.
– Невежливый, однако, компьютер, – подумал Борис, – пожалуйста от него фиг дождёшься, – но послушно ответил, – Это я, Боря… Bот… приехал.
К удивлению Бориса, после небольшой паузы компьютер заявил:
– Вы успешно авторизованы, можете пользоваться системой!, – и сыграл бодрый туш.
– Ну и шутки у братца! – вздрогнул Борис.
Он увидел, как на посветлевшем экране, подобно осеннему листу, сверху медленно планирует изображение почтового конверта с его именем на лицевой стороне. Конверт, как по-волшебству, сам собой раскрылся, из него выполз сложенный в четыре раза листок бумаги, развернулся в полную страницу, и на ней начали появляться четкие черные буквы – не было никакого сомнения, что это почерк Семёна.
“Дорогой Борька! Извини, что я тебя не дождался! Мне пришлось срочно выехать в Канны, на кинофестиваль. Не думай, пожалуйста, что твой брат совсем спятил – это нужно по делу. Я должен проследить за двумя братьями Коганами. Ты же знаешь этих придурков-режиссеров из Голливуда. Они ещё сняли дурацкую комедию про якутов – скандал был на всю республику САХА – якобы якуты за патроны и спирт своих жен геологам подкладывают, а все алмазы по-дешевке на 100 лет вперёд уже загнали. К якутам им после этого ни ногой! Теперь стало известно, что Коганы готовятся снимать картину про наш Израиль – ничего святого у гадов нет! Мне тут одна местная организация поручила разузнать и принять меры – не задаром, конечно. Я в Каннах недельку покантуюсь, а ты у меня дома поживи, чтобы моё отсутствие в глаза не бросалось. Походи – погуляй, на телефонные звонки отвечай – у нас голоса похожи, а кому что говорить я в инструкции написал. Деньги в тумбочке. Обнимаю. Семён”.
На этом месте раздался легкий щелчок, и нижний ящик компьютерного столика открылся – в нем лежала пачка шекелей. Затем послышался стрекот принтера и перед изумлённым Борисом появился листок с инструкциями.
Не переставая удивляться, Борис осторожно взял листок, но вслед за первой бумагой выползла другая… Как неразорвавшейся бомбы Борис коснулся второй страницы, и в это время принтер разродился третьим листом.
– Подожду, не буду трогать, – подумал Борис, отдёрнув руку, – Как говорится – “не тереби лихо, пока лежит тихо”.
Но третий лист оказался последним. Борис подождал ещё пару минут, забрал распечатанные инструкции и потопал на кухню. Там он взгромоздился на высокий барный стул и бросил взгляд на бумаги, выплюнутые принтером.
– Молчи! Никому ничего не рассказывай! Враг не дремлет! – первая строчка, выделенная красным шрифтом, толстой швейной иглой кольнула Бориса в висок, а расположенная ниже общеизвестная фотография молодой советской девушки в красной косынке с прижатым пальцем к губам, повергла в шок.
– Какие-то шпионские игры, блин, – Борис заворочался на узком стуле, – Ничего не понимаю. Причём здесь Семён и братья Коганы? A в довесок – ещё и кинофестиваль? Ну, с Каннами понятно, я бы там тоже тусовался… Но “враг не дремлет”… Mожет это жара так действует?
Борис хмыкнул, сполз со стула и пошёл по направлению к холодильнику. Огромный никелированный гигант со встроенным в дверь телевизионным экраном, соответствовал техническому оформлению квартиры. Борис подошел, осмотрел тихо гудящий агрегат, написал пальцем на запылённом экране магическое слово из трёх букв и распахнул сразу обе двери.
– А брательник не изменился, помнит Родину – водку держит в морозильнике. Молодец.
Борис быстрым взглядом просканировал содержание холодильника, и принялся организовывать закуску. Семён хорошо знал гастрономические пристрастия брата. Вскоре Борис красиво украсил пару тарелок разнообразными заморскими деликатесами и вернулся к барной стойке.
– За понимание! – провозгласил он тост киношного генерала Иволгина, чокнулся с запотевшей бутылкой Абсолюта и выпил. Затем хрустнул кошерным малосольным огурцом и углубился в чтение инструкций.
2. Франция – Канны
Вам приходилось бывать летом на юге Франции? Когда-то за такой вопрос можно было и в торец схлопотать, а теперь – ничего. Во взгляде отвечающего возникнет легкий туман воспоминаний, на морде появится слегка блаженное выражение, рука игриво изобразит что-то волнообразное, и слова окажутся лишними.
Семён уже четвёртый день пребывал в описанном только что возвышенном состоянии, оказавшись в Каннах, среди праздничной кутерьмы одного из популярнейших фестивалей важнейшего из искусств, как говорил позабытый уже классик. Он побывал на открытии фестиваля, на нескольких приемах и пресс-конференциях, и в свободное время в основном прогуливался вдоль набережной среди праздничной толпы, высматривая знакомые лица кинозвезд, окруженные репортерами-фотографами и обычными зеваками, аппаратура которых была, впрочем, малоотличима от профессиональной.
В настоящий момент он пристроился за столиком летнего кафе, в тени какого-то странного сооружения, похожего на огромную беседку или на пустую карусель, и посасывал через трубочку “Махито”. С виду он выглядел солидной капиталистической акулой, каковой, впрочем, и являлся, если не считать отвисшего от напряжения правого уха, которым Семён пытался разобрать негромкий разговор двух, судя по произношению, американцев за соседним столиком.
Один из американцев был одет в яркую шелковую гавайскую распашонку всевозможных розовых оттенков, а второй – в кремовую рубаху с короткими рукавами. На этом различия заканчивались – оба были высокие, худые, черноволосые, носатые и в белых штанах от Кардена. Даже невооруженным взглядом было видно, что это братья.
– Марк, – обратился “гавайский” парень к своему “кремовому” двойнику, – мы сидим здесь уже три часа. И сколько нам ещё ждать?
– Сколько надо – столько будем, – отвечал “кремовый”, – Время – деньги! В данном случае – деньги у него. Поэтому время тратим мы. Так что будем ждать, брателло. Давай, я тебе ещё пивка закажу…
– Да не хочу я пиво. Я хочу в гостиницу, хочу принять душ и завалиться спать… Ведь всю ночь не спали, караулили этого лоха, – “гавайский парень” глухо бубнил, играясь с солонкой.
– Соломон… Салли… Ты
