пилотов с лихвой хватает, — стараясь успокоиться я бухнулся на кровать. — Да и социологов предостаточно, чтоб не гонять персонал с Ганимеда через пол Системы…
— Всё верно. Только в понимании администрации Института культурологических исследований многое сводится не просто к научной необходимости, а к обычной рутине. Им понадобился не столько профессионал в определённой отрасли, сколько…
Вдруг прервав свою речь Феликс задумчиво начал оглаживать бороду, будто подозревая подвох. Подобная пауза озадачила меня. Отчего- то мысли стали сползать в совершенно иную сторону, полную нелогичности и подозрений. Странные домыслы и предположения тут же начали возникать во мне по поводу своих определённых «способностей» и того, что об этом каким — то образом мог узнать Гамов. Я начал в сумасшедшем порядке перебирать те единичные случаи, когда кто — то из парней нашей буровой вполне мог стать свидетелем моих спонтанных проявлений дисперсии и с определённой уверенностью способен был только вспомнить Северцева. Неужели он о чём-то догадался и рассказал?..
— Особо не переживай, — продолжил Феликс, видимо заметив мою реакцию. — Как оказалось на Марсе днём с огнём не сыскать социологов со специализацией анализа внеземельных экосистем. К тому же ещё знакомый с принципами работы архивариуса.
— Кого?! — спросил я.
— Человека способного отобрать материалы и систематизировать записи имеющиеся на базе.
— Но ведь это же работа для простого корда, любой компьютер с этим справиться легко и быстро. Да и подобное совершенно не в моих навыках работы.
— Запрос составлен с определёнными требованиями. Ты и Северцев пока совершенно не заняты в работах обусловленных дежурным регламентом. Ближе никого нет. Земля и терминалы находятся в максимальном афелии по отношению к Марсу, а Ганимед в относительно минимальной фазе. К тому же обычного специалиста по адаптивности земной социокультуры к иным экосистемам у них на Марсе по непонятным причинам попросту не оказалось. — Феликс то ли озадаченно, то ли виновато, опустил глаза. — Так что поспеши собрать вещи.
Каким — то седьмым чувством я предполагал во всём этом некоторый подвох, который мог обернуться для нас с Володькой авральной задачей со множеством неизвестных.
— Хорошенькая же выйдет прогулка. Можно уложиться в целый отпуск. — И это только около трёх недель в одну сторону, проведённых в ожидании финиша на стандартной «линейке». Но если же попытаться высчитать свободное окно для прибытия «Валдая», то в пределах марсианского Феротерра мы с Северцевым окажемся недельки на полторы раньше. — Может быть дашь им «Отбой!»?
Моргнув глазами Феликс опустил головой.
— Сожалею, но никак не получится. В течении двадцати стандартных часов вы должны быть на месте. И не старайся меня спрашивать: как да почему? Всё очень просто: тебя с Володькой подхватит идущий с Титана экспериментальный ГПК «Алтай». И сегодня же транзитом сбросит на локалку уже на Марсе. Вопросы?
— Это ещё что? — выпалил я от удивления приподняв левую бровь.
— Про гиперволновую транспозитацию слыхал? Вижу, что вряд ли. Сей зверь абсолютно новый, но перспективный. И если не врут, то уже в ближайшее десятилетие человечество семимильными шагами прошествует к звёздам. Не зря же стройку века с терминалом затеяли у Сатурна. Так что, если выпадет свободная минутка на досуге, развлеки себя ещё и информационными бюлетнями Космофлота. А сейчас времени на сборы у тебе осталось не более часа.
И экран погас.
Благо Гамову хватило ума не посоветовать мне знакомиться с основами квантовой физики.
Вот так всегда и выходит: просьбы вышестоящих обсуждаются вдоль и в поперек, но исполняются неукоснительно.
Собирать вещь — кейс я начал медленно, находясь в совершеннейшем ступоре. Тысяча двести минут совершенно иной, непонятной для меня жизни. Скоротечной и волнующей, зато интригующей и увлекательно маленькой. Много ли это, чтоб стать частью большой истории? Занимательно ли, чтоб остаться в человеческой памяти хотя бы одного человека?
И именно в этот момент вдруг началось то, что давно для меня стало лишь пугающим воспоминанием детства…
Мало кто из медиков и биологов ожидал чего — то подобного. Ещё в самом начале эры освоения космоса выдвигались скромные предположения о эволюционном изменении всего вида хомо сапиенс, основываясь на его главном принципе — приспособлению к внешним условиям. Особенно актуально специалистов это беспокоило при широком развитии орбитальных поселений и начале освоения планет Ближнего Экстерра Системы. Но особо выраженных и явных трансформаций, пока, не наблюдалось. А ведь процесс приспособления самого человека и его генома к совершенно новым условиям чужого экопространства адаптированного для проживания и обыденной жизни всё же происходил, пусть и с едва заметным проявлением. И мало кто из обычных людей, работавших на внеземельных объектах и на спутниках и планетах освоенного Пространства после возвращения на Землю задумывался о причинах своих недугов с весьма странной диагностикой возникших спустя время. О локальных поселянах, всё более заполнявших поверхностно изученный Экстерр Системы не стоило и упоминать. Информационные бюлетни Всемирной организации здравоохранения ограничивалась пока лишь простыми сводками и статистическими данными считая их показателем стабильности и чёткого следования самим человечеством, поставленным перед собой планам освоения космоса.
Первые признаки непонятных для меня странностей начали возникать ещё в раннем детстве. Родители были обычными служащими космофлота получившие Визы на выход в Экстерр и работая в основном, либо на стационарах в Феротерре Луны, либо в гермополисах Марса и Меркурия. И вся их семейная идиллия в профессиональных сферах как — то получалась полным диссонансом друг к другу, закидывая каждого из них в различные уголки осваиваемого пространства. И лишь только единожды им повезло сойтись вместе, даже отнюдь не в отпускное время — это попав в состав Четвёртой комплексной экспедиции на Венеру. Мать тогда была универсальным специалистом по охладительным установкам, отец же занимался дистанционным монтажом сложных конструкций в условиях невесомости.
Администрация Космофлота поставила тогда жёсткую и однозначно непосильную задачу: создание основательного плацдарма для начала планомерного завоевания и освоения непокорной планеты. Человечество справилось и с этим вызовом. Но спустя несколько лет после триумфальной победы Четвёртой экспедиции, некоторые медикологи стали отмечать особую тенденцию заболеваний у штатных служащих заполонивших новый добывающий комплекс «Афродита», находящийся непосредственно в самом сердце долины Живых огней. Именно там ранее базировался лагерь с работниками прорыва для возведения Комплекса. И именно там проработали около трёх месяцев семейная пара молодожёнов совершенно не осознавая того, что их жизнь вскоре наполниться не только детским голоском, но и непонятными психологическими странностями личного характера своего сознания. А изменениями в организме откликнуться латентной патологией в их ребёнке. Долина же сама по себе отличалась тем, что была особым источником весьма частых сухих гроз буквально порождая сонм роёв различного рода
