когда со мной что-нибудь произойдёт и был уверен, что нужно готовиться к худшему. Паника из глубины расползалась медленным пламенем, заполняя собой абсолютно все. В те минуты я боялся, как никогда раньше. Я вспоминал бога, молил хоть кого-нибудь, чтобы избавить меня от этого. В какой-то момент даже физически стало невыносимо и скрутило живот. Я лежал в кровати и обливался потом. Уснуть мне так и не удалось. Странно, но обратиться за помощью я не рассматривал в принципе. Страх блокировал все мысли, кроме плохих. Но все прошло тихо и мирно. Ничего из того, что я себе так яростно представлял, не случилось.
Тогда это прошло как обычно без последствий. Я благополучно добрался до дома и увиделся с родными. Жизнь вернулась в спокойное русло и в ней наступала новая пора. На будущее я смотрел с оптимизмом. Но как оказалось, та самая ночь накануне увольнения была решающей. Сломав в себе последнюю защиту, я запустил обратный отсчет. Тогда я об этом и подумать не мог, но сейчас понимаю, что достаточно было мало-мальски стрессовой ситуации, чтобы произошло неизбежное. Так и вышло. Через пять дней после этих событий со мной случился нервный срыв. Все началось с небольшой уличной потасовки, в общем-то даже не серьезной. Через пару часов, когда все закончилось, я расплакался, и в ту секунду, почувствовал, как во мне будто нечто подломилось. Этот момент запомнился очень хорошо. Без боли, едва ощутимо, но ошибиться было невозможно – что-то явно изменилось.
4
Утром, успокоившись и придя в себя, я постарался забыть произошедшее накануне. В тот момент было решено бороться со страхами. Я понимал, что не смогу жить нормально, если не изменюсь и не начну самостоятельно управлять своими эмоциями. Но как же я заблуждался. Это было лишь началом, отправной точкой пути. Тот вечер стал в буквальном смысле переломным. Никогда ранее мне не приходилось задумываться о запасах собственной нервной системы. Но они были, и я их беспечно исчерпал. Жизнь для меня разделилась на до и после.
Уже на следующий день после перелома в моем организме произошли заметные перемены. Одни выявились сразу, другие – постепенно. Первое, на что обратил внимание – это на повышенное потоотделение. В медицине оно называется гипергидроз. Пот в больших количествах выступал на лбу, во вполне обычных ситуациях, даже при невысокой окружающей температуре. Раньше я не сталкивался с подобным, легко переносил даже довольно жаркую погоду. Теперь, как только солнце попадало на меня, вся голова моментально покрывалась испариной. Мною это не контролировалось. Тело словно разучилось адекватно реагировать на прежне привычные условия. Нахождение на улице в теплые и ясные дни отныне вызывало дискомфорт. Непредсказуемым было проявление потливости во сне. Обнаружить влажную подушку среди ночи стало нередким явлением. Так как объяснения не было, то приходилось строить догадки. Списывал на акклиматизацию, либо на некий нарушенный обмен веществ. О каком-либо лечении тогда еще не задумывался. И откровенно говоря, рассчитывал, что все пройдет само-собой. Поэтому вначале я было просто старался не придавать этому значения. Конечно, это казалось очень странным и беспокоило с самого начала, но всю серьезность проблемы мне еще предстояло узнать. Чаще потоотделение повышалось в помещениях даже с небольшим количеством людей. Оказавшись в них, мне в одночасье становилось душно. Размер был не важен. Это мог быть как маленький кабинет, так и огромный зал. Да и на открытом воздухе, при достаточном большом скоплении народа, случалось ровно то же. Более всего это проявлялось на лице, ладонях и подмышках. Капли пота сначала собирались где-то в верхней части лба. А затем по одной, медленно стекали вниз, оставляя за собой мокрые следы. И падали на пол или одежду. За ними тут же образовывались новые, не давая процессу остановиться. И продолжалось так до тех пор, пока я не покидал некомфортное мне место. К тому же, любая активность, будь то занятия спортом, танцы или физический труд – заставляли потеть значительно сильнее.
Позже пришло понимание, что потливость повышалась, когда приходилось нервничать. А как раз такие вот некомфортные места вызывали у меня необъяснимую беспокойность. Неизвестно что случалось раньше: я начинал потеть и из-за этого волноваться, или чувство тревоги порождало гипергидроз. Но оно было и неважно, одно следовало за другим. И как я не старался усилием воли взять себя в руки, ничего не получалось. Желание сбежать было невероятно велико, но никогда на это не решался. И кроме попыток неловкими движениями убрать следы пота, большее не предпринимал. Все это стало моей новой реальностью. Началом долгих лет дискомфорта и самоограничений. Последствия срыва продолжали являться другими, неожиданными формами. Точнее говоря, были естественным его развитием. С течением времени, видимо, из-за постоянных приливов, мое лицо приобрело специфический цвет. Сначала это был едва заметный румянец, затем он начал походить на свежий загар, а гораздо позже имел устойчивый багровый оттенок. На висках часто неестественно надувались вены и долго еще оставались в таком виде. Словно вся кровь сосредотачивалась в голове. Изнутри так сильно давило, что казалось глаза первыми не выдержат этого напора. Иногда я был уверен, что сейчас какой-нибудь сосуд лопнет и жизнь моя оборвется.
В общем, в такие моменты выглядел я весьма специфично: потеющий человек, со вздувшимися на голове венами и красным лицом. При этом во всем моем виде присутствовало ощущение какой-то затравленности. Оно выражалось и в позе, которая часто была максимально закрытой. Ну и чувствовал я себя соответственно. Земля словно уходила из-под ног, в ушах стоял несмолкаемый шум, сконцентрироваться на чем-либо не представляло возможным. Все, о чем я думал, когда это кончится. Не сразу, но я обнаружил, что приступы проходят скорее, когда я остаюсь один или выхожу на свежий воздух проветриться.
Так происходило в большинстве ситуаций, которые случались со мной в течение дня. Это могло приключиться везде: на работе или учебе, в общественном транспорте или лифте, в любом помещении, где были незнакомые мне люди. Сценарий не был известен. Я куда-то шел и не знал, будет приступ или нет. То, что я не мог с этим справиться, ввергало в невероятную панику. Каждый выход куда-то на публику превращался в испытание, где чаще дела складывались не в мою пользу. Безусловно, все это вносило множество неудобств в повседневность, я избегал многих встреч и мест, старался создать себе заранее удобные условия. Качество жизни значительно упало.
Но в некоторых жизненных ситуациях, мне бывало особенно сложно. Одной из таких было пребывание в институте. Большинство посещенных мною занятий,
