воинский долг в зоне радиоактивного загрязнения, но и прятаться за спины других не хочу — если я не поеду на сборы, значит, вместо меня на Чернобыльскую АЭС должен будет поехать кто-то другой.
Порядок прохождения медицинского обследования стандартный. Каждому выдается листок — «бегунок», с перечнем врачей тех специальностей, которых мы должны обойти. В кабинеты заходим сразу по нескольку человек. После вопроса: «Жалобы есть», врач ставит в «бегунке» свою подпись.
Лично у меня жалоб нет. Сердце бьется ровно — артериальное давление 120 на 80 миллиметров ртутного столба. В кабинете врача-окулиста медсестра проверяет зрение. Читаю нижнюю строчку. Мог бы прочитать и более нижнею, если бы таковая была. Тем не менее, из пяти человек в кабинете врач отбирает именно меня, вероятно как наиболее «старого» (средний возраст призывников 33–34 года) для более тщательной проверки зрения: Ложусь на кушетку, медсестра закапывает в глаза какие-то капли расширяющие зрачки. Измеряет внутриглазное давление — все в норме.
В ЛОР кабинете Даниил жалуется на поврежденную, в результате дорожной аварии, барабанную перепонку правого уха, ничего не слышит этой стороной — пустяк, не препятствующий исполнению воинского долга. Ни один человек в этот день не был забракован врачами по состоянию здоровья. Вердикт медицинской комиссии однозначный: «Годен к строевой службе и работе с радиоактивными веществами».
Выйдя на улицу практически теряю зрение — яркий солнечный свет через расширенные зрачки обжигает глаза. Испытываю острую боль, из глаз непроизвольно катятся слезы.
3
Следующим днем, с медицинским заключением на руках и с сознанием важности и ответственности от возложенной на меня миссии, я поднялся по ступенькам Армавирского военкомата.
Призывом военнообязанных на специальные сборы по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы занимается офицер в воинском звании капитан.
Объясняю капитану.
— Дома у меня остается жена с двумя детьми. Младшей дочке, Светлане, уже исполнилось полтора годика, но она до сих пор еще не устроена в детский садик.
Через 15 минут капитан вручил мне письмо военкома для заведующей детским садиком, в который ходит мой сын, с просьбой устроить в этот же садик и мою дочку.
Утром следующего дня в детский садик я привел обоих своих детей. Сердце наполнилось гордостью за самого себя — Родина вспомнила и позаботилась обо мне, как только я оказался ей нужен.
* * *
1 октября 1986 года в СМИ появилось сообщение о том, что под промышленную нагрузку поставлен 1-ый энергоблок Чернобыльской АЭС, а над разрушенным 4-ым энергоблоком завершено перекрытие защитного сооружения — в какой-то момент показалось, что главная опасность уже миновала и я опоздал к раздаче наград.
Но три дня спустя меня будит дверной звонок — первый час ночи, только лег, рано утром вставать на работу. Открываю дверь, у порога с повесткой в руках стоит посыльный от военкомата.
— Ты еще позже не мог прийти?
— Днем же вас дома никого не застанешь.
Расписываюсь на отрывном корешке повестки: «Прибыть к месту сбора с личными вещами, имея при себе водительское удостоверение».
Слава Богу! Родина не позабыла обо мне.
* * *
С утра начинаю готовить служебный автобус для передачи другому водителю: меняю перегоревшую лампочку подфарника, доливаю масло в картер двигателя и выезжаю на автозаправочную станцию.
Ранним утром на АЗС ни одной машины. Не желая делать «круг почета» в несколько кварталов заезжаю на заправочную станцию под знак «Движение запрещено». Вставив «пистолет» в горловину бензобака и подойдя к окошку оператора вдруг почувствовал как кто-то сзади с силой сжал мою левую руку выше локтя. Обернувшись, увидел старшину роты ГАИ с перекошенным от праведного гнева лицом.
* * *
Проезжая мимо на личной «копейке» старшина роты ГАИ издалека заметил как я заехал на автозаправочную станцию не с той стороны с которой положено и оперативно изменив маршрут движения подъехал к АЭС — грех упустить возможность по дороге на работу «срубить» три рубля (в советские времена это была «официальная» такса — бутылка водки стоила 2 руб. 87 коп.).
Старшина выше меня и шире, ощущение такое будто мою руку сжали тисками, но это мы уже проходили — напрягаю руку, сжимаю ее в локте и движением корпуса в сторону старшины освобождаюсь от захвата — «железные» пальцы старшины в один миг превратились в пластилиновые.
Брезгливо отдергиваю руку.
— Я не люблю когда меня щупают.
Конечно, иногда я нарушаю правила дорожного движения, тогда я не спорю с инспектором ГАИ и молча протягиваю талон предупреждений для компостерной просечки в соответствующей графе. Сейчас же я еще не успел совершить нарушение правил дорожного движения. Запрещающий знак «Движение запрещено» не запрещает въезд под этот знак, он только запрещает сквозной проезд, в данном случае через территорию АЭС. В случае же разворота на территории автозаправочной станции для движения в обратном направлении никакого нарушения ПДД не было бы, но старшина хочет получить с меня три рубля как за уже совершенное нарушение.
Старшина роты ГАИ по городу Армавиру не является инспектором дорожно-патрульной службы. По существу старшина — это простой завхоз при военизированном подразделении. Ни нагрудного знака, ни бланков для оформления протокола о нарушении ПДД, и даже компостера для просечки отверстия в соответствующей графе талона предупреждений у него нет.
Первое правило милиционера — это запугать потенциального преступника, показать ему кто сильнее и подавить волю гражданина Советского Союза к сопротивлению. Именно по этой причине старшина роты ГАИ вместо положенного по уставу представления своей личности и своих должностных полномочий и использовал по отношению ко мне методы физического и психического воздействия.
Объяснять старшине зону действия запрещающего знака «Движение запрещено» бесполезное занятие, у него свое понимание правил дорожного движения. Повестка о призыве на специальные сборы возымела обратное действие — такса моментально возросла до десяти рублей. Старшина понимает, что перед отъездом на Чернобыльскую АЭС водитель за свои «права» не пожалеет никаких денег.
Возможно, исходя из сложившейся ситуации, в этот раз я и дал бы старшине, если и не десять, то хотя бы три рубля на похмелье, но в кармане у меня как назло ни копейки. От предложенного талона
