шерсть и пушистый хвост. Это был Ласка.
— Как самый крупный из всех садовых хищников, — заговорил он, поднимая когтистую лапу, — я принимаю на себя руководство этим собранием. Положение серьёзное и достойное сожаления. Мы столкнулись с двумя проблемами, из коих одну ещё труднее решить, чем другую.
Начало не предвещало ничего хорошего, и всем стало не по себе. Ласка снова поднял лапу и заявил без обиняков:
— Садовый бог покинул наш сад. Он никогда больше к нам не вернётся, если мы, дамы и господа звери, не додумаемся до того решения, которое я имею честь вам сейчас предложить.
— Это верно, — сказал Миловзор. — Садовый бог удалился. Я сам видел, как он вскочил на ходу в подошедший трамвай. Но, может быть, он просто решил осмотреть новые зелёные насаждения перед ратушей?
— Это вопрос? — сварливо сказал Ласка. — Что ж, давайте разберёмся.
Собрание навострило уши.
— Нам сообщили, — объявил Ласка, — что Садовый бог отправился вовсе не к ратуше, а прямиком на главный вокзал.
— Как это верно! — воскликнуло собрание.
— Это так же верно, — подсказал Ласка, — как то, что сегодня в помещении вокзала прорастёт капустная грядка.
Собрание ответило глубоким вздохом.
— Садовый бог, — продолжил Ласка свои разоблачения, — подошёл к кассе дальнего следования и потребовал билет. На вопрос кассира: «Вам куда?» Садовый бог ответил: «Как можно дальше». На вопрос кассира: «Туда и обратно?» он, как нам стало известно из достоверных источников, дал нижеследующий ответ: «Ни слова о возвращении! Французская белка опять забыла заказать Овцу».
Всем присутствующим важным садовым особам было ясно, что это значит.
Дело в том, что по соседству жила Овца, которая являлась еженедельно, чтобы подстричь Английский газон. Но со временем память у Овцы ослабела, и она не помнила, когда кончается неделя и начинается новая. Приходилось каждый раз напоминать ей об этом. А это, в свою очередь, было обязанностью Французской белки, обитавшей во Французском саду, а также Английской белки, обитавшей в Английском саду, и Огородной белки, обитавшей в огороде. Все знали, что Французская белка пренебрегала своими обязанностями, и посмотрели на неё с укором.
— А! — воскликнула она. — Я есть tres maladif, нездоровый. Ты понимать? Boucoup de depit, les passereaux… Много воробей. Ты понимать?
— О белке поговорим потом, — вмешался в спор Миловзор. — Пусть лучше господин председатель сообщит нам, кто сообщил ему об ужасном заявлении Садового бога.
— Один свидетель, — сказал Ласка.
Кто именно? — потребовал ответа Миловзор.
— Причём здесь имя? — огрызнулся Ласка. — Один мой родственник.
— Какой родственник? — настаивал на своём Миловзор.
Ласка ужасно смутился. Некоторое время он извивался всем телом, прежде чем выдавил из себя:
— Вокзальная крыса. Она случайно оказалась под окошком билетной кассы. Между прочим, не я один, но и многие другие весьма значительные особы имеют недостойных родственников. Не пора ли нам вернуться к повестке дня?
— С удовольствием, — сказал Миловзор.
Отступив назад, Ласка поднялся на первую ступень лестницы.
— Осторожно, — буркнул Крот, хорошо знавший все ходы-выходы под землёй. — Там внизу довольно много муравьёв.
Но Крот был простым землекопом и не пользовался особым уважением. Удивительно, что его вообще допустили на это собрание. Ласка не обратил на него никакого внимания.
— Для всех очевидно, — сказал он, — что саду необходим новый начальник. И точно так же очевидно, что им буду я.
Он попятился еще на одну ступень вверх. Крот снова столь же безрезультатно буркнул: «Осторожно!» А Ласка продолжал распаляться:
Я призываю всех присутствующих единодушно провозгласить: «Да здравствует король Горностай!»
— Почему Горностай? — спросил Миловзор. — Ведь ваше имя Ласка?
— Меня зовут Ласка, — возразил Ласка, — но ты называй меня Горностаем!
— Как это? — осведомился Миловзор.
— Лаской, — пояснил Ласка, — я бываю только летом. Но как только похолодает, я заблистаю белоснежной шкурой, а чёрный кончик хвоста не в счёт, это украшение. Плохие времена — для меня самые лучшие. Зимой вы сами в этом убедитесь.
— А почему король? — не унимался Миловзор.
— Горностаи носят королевские мантии! — воскликнул Ласка.
— Иначе говоря, короли носят мантии из горностая, — заметил Миловзор. — Звучит похоже, но смысл другой.
Но так как он был, в сущности, равнодушен к государственным делам, он ограничился этим остроумным ответом.
Другие звери посчитали, что собрание и без того слишком затянулось. Они крикнули: «Да здравствует король Горностай!» и начали расходиться по домам.
Но новый король поднял лапу в третий раз.
— Этот вопрос решился легко, — заявил он. — Настоящие трудности впереди.
И он приказал Летучей мыши:
— Доставить к моему королевскому двору посла феи Гризлы!
Глава четвёртая. Клещ, дипломат
Посол был похож на прозрачный шар светло-розового цвета. Он не отвесил поклона, так как представлял владелицу Скверного сквера, а она никому не кланяется.
Но он одарил присутствующих вежливой улыбкой и представился сладким голосом:
— Клещ, дипломат.
— Я здешний король, — сказал Ласка. — Чего хочет моя кума — фея Гризла?
— Мне не подобает ставить под вопрос ваш королевский сан, — дипломатично заметил Клещ. — И моё скромное мнение роли не играет. Я должен всего лишь зачитать здесь некий документ. Надеюсь, вы не откусите мне голову, как это делают кое-где при дворах, но удостоите меня ответом и отпустите с миром. И на этом миссия моей ничтожной особы будет закончена.
— Говорите, — сказал Ласка.
— Но я буду говорить не от своего имени, — подчеркнул дипломат.
— Мы слушаем, — сказал Ласка.
— Я передам слова феи Гризлы, — сказал дипломат.
— Выкладывай, — сказал Ласка и топнул ногой.
Дипломат раскрыл свой дипломат. Он вынул из него документ, аккуратно его развернул и медовым голосом начал доклад:
— Как Нам стало известно, — читал Клещ (от имени феи), — ваш патрон, Садовый бог, исчез в неизвестном направлении. Это известие внушает Нам тревогу и беспокойство. Мы рассматриваем ваш сад как некую область, имеющую к Нам прямое касательство, а потому Мы должны держать её под неусыпным наблюдением. Мы предлагаем вам Наши рекомендации, защиту и помощь; у вас был строгий отец, а теперь у вас есть добрая мать. — Дано в мушином месяце августе. Гризла, фея Насекомого королевства, великая княгиня Таракании и Комаристана, графиня Гусеницкая, Мокрицкая и Паутинская, баронесса фон Мусорофф.
Это было угрожающее послание. В нём говорилось (если перевести с дипломатического языка на обычный садовый), что Гризла хочет превратить Большой сад в запущенный Скверный сквер.
Все со страхом смотрели в рот королю, ожидая его ответа.
— Нет! — сказал Ласка.
— Переговоры носили искренний и деловой характер, — сказал Клещ.
Он ещё раз любезно улыбнулся и собрался уходить.
— Передайте, что наш сад не нуждается ни в каком покровительстве! — приказал Ласка, расхаживая туда-сюда по своей ступеньке. — Пожалуй, можно предложить кое-какие концессии
