Книга Повелитель - Светлана Хромова

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105

– Я так читаю, потому что мне скучно. Все читают, что мы уже сто раз слышали, и рассказывают о себе – а это тоже все знают.

– Ну, я, например, не знаю. А чего бы вы хотели вместо этого?

– Ну, не знаю… Чего-нибудь необычного.

– А что же, – задумался Лялин, – так как все уже прочитали, а время еще осталось, предлагаю порассуждать на тему, от чего человек начинает писать стихи. Как можно стать поэтом? Такая тема подходит? – он посмотрел на Надю.

– А давайте лучше сочинять экспромты! – вдохновенно рявкнул Ильин. – Я вот только что сочинил, послушайте: я захмелел и вышел вон, звенел в кармане счастья стон…

– Дорогой Вадим, – остановил его Андрей Мстиславович, – понимаю, вы хотели бы каждый семинар превратить в ваш личный творческий вечер, но я призываю уважать своих товарищей. Мы вас внимательно слушали и не перебивали. А если у вас избыток творчества, предлагаю назначить на следующий семинар ваше обсуждение.

– Да! Я хочу! А можно еще обсудить мои переводы?

– Какие переводы?

– Переводы Шекспира! Я начал переводить Шекспира и могу сказать, что…

– Нет, переводы в другой раз. Готовьте подборку стихов. Кто будет оппонентом? Надежда, вы не хотите выступить в роли оппонента?

– Не хочу, но выступлю.

– Вот и славно. Кто еще?

Быть вторым оппонентом вызвалась Марина Анохина, Надина подруга. Анохина писала прозу, но, как однажды призналась Наде – всегда хотела быть поэтессой. Она часто ходила на их семинар, и поэты давно воспринимали ее полноправной участницей. Марине нравились стихи Вадима, да и Вадим тоже, хотя их отношения были исключительно дружескими. Ильин пытался ухаживать за ней, но на втором курсе она выбрала другого. Марина совершенно потеряла голову от темнокудрого женатого прозаика с заочного отделения Михаила Ветрова. Они были очень эффектной парой: в его лице просматривалось что-то блоковское, а стройная рыжеволосая Марина рядом с ним походила на огнегривую музу, вдохновляющую и оберегающую своего писателя. Она Мишу любила. Надя же находила выбор подруги странным. Во-первых, Ветров казался ей старым – ему было уже за сорок. Во-вторых, он был женат. К тому же Надя считала всех прозаиков ужасно скучными.

– А ты успеешь? – Повернулся к Марине Вадим.

– Для тебя – успею.

– Вот смотрите, Андрей Мстиславович, она не сказала, а на самом деле работает по ночам в книжном, – повернулся к мастеру Вадим, – и потому спит потом везде, где ни попадя. Вы ее не будите если что, ладно…

– Вадя, прекрати! – Стукнула его по плечу Марина.

Она действительно работала в книжном магазине «Слог» в ночные смены и часто засыпала на лекциях.

– А что я сказал-то?

– Ну что же, книжный – это хорошо, – заметил Лялин. – Писателю обязательно нужно заниматься чем-то кроме литературы. Чтобы постоянно шла какая-то подпитка от жизни. Взять, к примеру, классиков: многие служили, работали врачами, юристами, организовывали журналы. Все это дает новые энергии, новые ситуации, идет вербальное обогащение, в конце концов, потому что наш язык меняется практически каждый день. Оторвавшись от жизни и погрузившись в книги, рискуешь заговорить как купец начала века в кабаке: «Эй, любезнейший!» Но вернемся к нашей теме. Итак, отчего человек может начать писать стихи?

– Я думаю, от любви! – уверенно начала Ася. – Я в старших классах была влюблена в Маяковского и читала его, читала все время. Я ненавидела Лилю Брик!

– Так ты писать от ненависти начала? – поинтересовался Леша Кизиков, типичный отличник, подававший при поступлении большие надежды. Внешность у него была самая что ни на есть обыкновенная, и даже редкие коровьевские усики не раздражали – все в его лице будто сливалось в одно целое, от чего отдельные черты становились неприметными. Надя считала, что он совсем не похож на поэта. На обсуждении Леша мог часами говорить о стихах других, что же до его творений – они были на первый взгляд довольно хороши, пожалуй, даже слишком. Слишком ровные, правильные, выверенные, к четвертому курсу стихи Кизикова стали напоминать работы прилежного семинариста, исправно выполняющего задания по стихосложению на заданную тему. На последнем Лешином обсуждении в этом году Сергей Валентинович сказал, что его стихи словно пазлы – вроде бы все сложено и даже красиво, но стоит поднять – все рассыпается.

– Леша, не тупи, – Ася приподняла левое плечо. – От ненависти можно только позеленеть. Сам-то отчего начал писать?

– Да я тоже в школе. Девочкам хотел нравиться… – Кизиков широко, по-детски улыбнулся.

– Помогло?

– Неа. Но стихи писать не перестал.

– А я тоже считаю, что от любви, – тихо сказала Марина. – Стихи приходят так же, как и любовь, их можно написать лишь сердцем. То есть можно, конечно, и умом, но такая версификация – лишь подделка настоящей, подлинной поэзии. И это заметно.

Просто иногда любви становится так много, что она не помещается внутри человека, а стихи – это возможность сказать о ней, излить себя на бумагу. Это как постижение мира через слово, когда испытываешь самую суть жизни и все границы бытия. Слова проступают сквозь тебя, как цветы сквозь землю…

– А я даже не знаю, должно ли обязательно что-то случаться, – задумчиво произнесла Надя. – Почему один становится художником, другой поэтом, третий музыкантом? Разве у человека есть выбор? Безусловно, любовь великая сила, без нее люди вообще, наверное, не делали бы ничего. Ну ели там, спали. Но ничего бы не создали.

– А как вы начали писать стихи? – Посмотрел на нее Лялин.

– Когда была маленькой, пыталась писать песни. Про собак, про школу. Но мелодия мне не давалась, я не умею придумывать музыку. А вот слова так и продолжают звучать.

– Песни – это интересно. Вы поете?

– Нет. Я не пою. Не умею.

– Я, признаться, тоже не умею петь. Какие еще есть идеи?

– Да все просто, – подключился к дискуссии Вадим. – Было дерево, и человек его любил. А потом его спилили. А это дерево было для него чем-то незыблемым, нерушимым. И оно умерло. И он чувствует трупный запах этого дерева. Представляете, какой ужас? И несчастный стал бить стекла в казино, привлекли за хулиганство. Вот это и есть любовь! Когда было что-то незыблемое, а потом раз – и нет его. Как рухнул СССР!

– И это открыло новые возможности, – заметил Андрей Мстиславович.

– Это какие же? – громко спросила Надя.

– Да, какие? – вторил ей Вадим.

– К примеру, взять то, что исключительно важно для нас с вами – после пришла свобода слова. В стране появились книги,

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105