Часть первая. Предистория
Говорит Егор
Как против своего изначального желания я много раз женился, но наконец, обрел свое счастье и стал сексуальным гигантом (Авторская редакцияпоследней части заголовка: …и как после пятидесяти лет в счастливом бракезаметно возросла моя сексуальная потенция, хотя до этого у меня уже случалисьповоды усумниться в своих мужских возможностях)
Эпиграфы к главе
Идеал мужчины у незамужней девицы: чтобы был опытный иникого до нее не знал.
— Если бы ты поторопилась, — говорит муж, —мы не опоздали бы к поезду.
— Если бы ты не торопился так, — отвечаетжена, — нам не пришлось бы столь долго ждать следующий поезд.
«Выходя замуж, — писала одна из девушек, — я несобираюсь повторять ошибку моей мамы. Они с отцом совершенно не подходят друг кдругу. Не понимаю, что их объединяет. Может быть, любовь?»
Из анкет, опубликованных журналом «Нью сосайети»
Незамужняя девушка жадно спрашивает у подруги, вернувшейсяиз свадебной поездки:
— Расскажи о своей первой ночи!
— Ладно, слушай. Так вот, на третью ночь…
— Да нет, я о первой!
— Я и говорю: а на третью ночь…
— Да нет, я о первой!
— Да будешь ты наконец слушать или нет? Я и говорю: ана третью ночь он отпустил меня пописать…
Сегодня ночью произошло то, о чем я не только ни разу ни откого не слыхал, но даже и не читал ни в одном из пособий, которых немалоперелистал я сам и которых много исподволь подсовывала мне мудрая НинаТерентьевна. И именно этот сегодняшний факт, в который раньше я никогда сам не поверилбы, побуждает меня обнародовать нелегкую, но в общем-то обычную историю своейжизни: чтобы поддержать приунывших мужиков, которые смирились с тем, что силыих пошли под горку. Короче говоря: сегодня ночью эрекция у меня, то есть крутоенапряжение члена, длилась непрерывно четыре часа. В одиннадцать вечера мы леглии на сон грядущий славно наигрались. В конце концов через час она устала исладко уснула на спине, а я в положении наперекрест сбоку с ее благословления(«Может, ты сам потешишься?») еще достаточно долго наслаждался ее прекраснымтелом, пока сам не устал и не заснул прямо в ней. В провальном этом сне нашиотношения все-таки продолжались: то Настя из глубины забвения легкими нежнымипожатиями внутренних мышц посылала сигнал: «Я с тобой», то я в полном провалесознания изредка все же подкачивал ее. И только когда затекло до бесчувствияправое бедро, на котором я лежал, я очнулся и, поворачиваясь на другой бок,извлек из лона супруги свой член, все столь же напряженный, возбужденный дожелезного звона.
Я глянул на будильник: было три часа ночи. Прошло четыречаса! Она повернулась вослед, прижалась на мгновение грудью к моей спине, какбы послав привет, и продолжала каменно спать, а я, скажу прямо, заснул послеэтого открытия очень даже не сразу…
Как же «дошел я до жизни такой»?
Кто я вообще таков?
Родился пятьдесят четыре года тому назад в Ленинграде наВасильевском, там же окончил десятилетку, там же по суровому конкурсу поступилв Горный институт, откуда уже через год, со второго курса был призван в армию.Так получилось, что прямо из линейной части вскоре отправили меня учиться наВысшие курсы военных картографов, по окончании которых выпустили в светлейтенантом со всеми возможными и невозможными секретными допусками иприпусками. Служить ввиду острой нехватки кадров моей специализации оставилипри Ленинградском военном округе, где я (не считая дальних и ближнихкомандировок) и протрубил без малого тридцать лет. Сколько, где и каких карт ясоставил и под какими открытыми и закрытыми грифами их издал — одномуВсевышнему известно. И думалось мне, что эта колея будет длиться до конца днеймоих: полное армейское обеспечение, возможность на казенных коштах незаботиться о «прикиде», и что всегда будет выше головы работы — интересной,срочной, крайне необходимой для могущества моей великой державы.
За труды мои шли мне поощрения, зарплата, медали и даже трибоевых ордена. Шли также очередные и внеочередные звания.
И вдруг — не буду говорить, хорошо это для всемирногочеловечества или плохо, потому что не моему уму-разуму понять этот вопрос —началась перестройка, а за ней — массовая демобилизация офицеров, а за нейконверсия и полное отсутствие заказов у моего — ведомства: капут! Опять-таки,не стану распространяться насчет глупости или целесообразности массовогоразгрома квалифицированнейших, даже уникальных кадров — от моего изложенияничего не изменится. Выдали мне три оклада на обустройство и — живи ЕгорийПобедоносец, как знаешь-можешь: дальнейшее обеспечение — дело твоей собственнойповоротливости. То есть после полной беззаботности испытал я переход к полнойбезработности. А жизнь-то уже, как я полагал, двинулась с горки, с ярмарки, кпенсии.
Теперь насчет других пунктов анкеты: еще в старших классахшколы сошлись мы с моей однокласницей Томилой. Яркая была девушка,инициативная, везде хотела быть первой. Одним словом: «И жить торопится, ичувствовать спешит» — это было про нее сказано. Весьма неумело опробывали мыдруг друга после бешеных ласк — семнадцати лет отроду. В институт поступиливместе, это еще больше сблизило нас, и когда взяли меня в армию, ни для кого небыло секретом, что мы жених и невеста. Свадьбу сыграли, когда я кончал своиКурсы, а в двадцать два года отроду она уже принесла мне сына-первенца, и сталимы жить-поживать вчетвером в небольшой комнатке. Почему вчетвером? Да потому,что решили ни в коем случае окончания ею института не откладывать и взяли ксебе молодую няньку-девчонку. Комната была петровской постройки, пять метроввысоты, соорудили над входом второй этаж на высоте трех метров собственноговоря, нары. Там Зинка и спала над нами. Ясно, что надо было подрабатывать, иначальство разрешило мне вечерами работать у нас же в части тренером по дзюдо,а потом и карате и рукопашного боя, так как отмечались у меня немалые успехи вэтих делах. Да заодно пришлось еще вечерние курсы тренеров при институтефизкультуры имени Лесгафта заканчивать, да ведь еще и действующим спортсменом ябыл — то соревнования на выезде, то сборы окружные или даже всеармейские. Однимсловом, плотная жизнь была. И веселая! Частенько в крошечной комнатке нашей наСъездовской линии собирались молодые парни и ребята, и пить почти не пили, носмех тогда взрывался все время.
