постоянно использовали весьма специфичный состав.
В основном, его применяли при крупных проникающих ранах, и очень больших кровопотерях. Чуть ниже, хирург сообщал, что результаты такого лечения вполне обнадёживающие. Ниже он приводил довольно неплохую статистику. По его утверждению, после тяжёлых увечий, выживало почти шестьдесят процентов солдат.
На мой взгляд, вам терять уже было нечего. Поэтому, я, сам не знаю, зачем, всё же решился рискнуть. Словно что-то щёлкнуло в моей голове и вдруг заставило меня так поступить. Если сказать покороче, я нашёл в нашей аптеке все нужные ингредиенты. Быстро составил то старинное зелье, и ввёл его в вашу вену.
И вот, вы снова здесь, вместе с нами! — врач хохотнул во всё горло, оживлённо потёр большие ладони одну о другую и громко закончил: — А я-то, было, подумал, что мы вас совсем потеряли, как любят говорить эскулапы в плохом американском кино.
Чувствуя невероятную слабость, Глеб очень криво улыбнулся в ответ. Парень напряг вдруг пересохшее горло и едва слышно сказал: — Большое спасибо, вам доктор!
Хирург широко улыбнулся и значительно тише добавил: — Теперь вы отдыхайте, а я пойду сочинять большую статью в специальный журнал. Нужно напомнить науке о всеми забытом лечебном составе. Кстати, забыл вас спросить, а откуда вы знаете об этом лекарстве?
— Мой дед по матери воевал на германской. Я как-то прочёл его старый дневник. Наверное, что-то осталось в моей голове, а потом неожиданно всплыло наружу. — выдавил Глеб.
— Такие случаи в медицине отмечены. — улыбнулся хирург. Он развернулся, и бодрой походкой исчез из палаты. Медсестра ободряюще кивнула больному и неслышно скользнула за ним.
Измученный разговором о снадобье, парень закрыл дрожащие от напряжения веки и начал проваливаться в глубокий освежающий сон. Сквозь необоримую дрёму он всё же услышал голоса в коридоре.
Какое-то время, грубый уверенный бас спорил с тенором молодого врача. В конце концов, эскулап не сдержал напора пришельца. Он был вынужден сдаться, и уступил человеку с такими словами: — Если вы сильно настаиваете, то проходите к больному. Но не более, чем на десять минут спокойной беседы! И наденьте, пожалуйста, белый халат!
Дверь широко распахнулась. В помещенье шагнул милиционер довольно высокого роста. В правой руке он держал потёртую папку из коричневой кожи. За ним семенила сестра. Она пыталась накинуть халат на широкие плечи мужчины.
С недовольной гримасой капитан всё же застыл у порога. Девушка его догнала, и сделала то, что велел ей хирург. Наконец, она завершила свой ритуал, что всегда обязателен для российских больниц. После чего, повернулась на каблуках и, вздёрнув остренький носик, стремительным вихрем, унеслась за порог.
Офицер твёрдым шагом подошёл к казённой железной кровати. На секунду он замер на месте и внимательно посмотрел на больного. Затем, оторвал глаза от бледного лица пациента. Повертел головой в форменной кепке, которую зовут «федералкой» и пошарил взглядом вокруг.
Милицейский сотрудник увидел то, что искал. Он взял левой рукой старый стул, что стоял у стены. Принёс поближе к лежащему парню и разместил рядом с убогой постелью.
Совершенно проснувшийся Глеб безучастно следил за чёткими действиями странного гостя. Он сразу понял, что служитель закона часто бывал в подобных местах, и вёл себя здесь очень раскованно.
Совсем по-хозяйски, мужчина устроился на жёстком сидении. На колени он положил органайзер, сохранившийся с советских времён. Офицер раскрыл толстую папку, и лишь после этого, быстро представился: — Капитан Иван Васильёвич Стешин.
Мент достал лист чистой бумаги, дешёвую ручку чёрного цвета и задал целую кучу обычных вопросов: — Ваша фамилия, имя и отчество? Где вы работаете, где проживаете?
Ничуть не таясь, Глеб сообщил все свои личные данные.
— Зачем прибыли к нам?
До этого мига, больной пребывал, как бы отдельно от всех своих прожитых лет. Его профессия, биография и прочие мелочи остались, где-то там позади. Они, словно не относились к нему.
Вернее сказать, они, конечно, имелись, но, как что-то не очень реальное. А то и совершенно чужое. Нечто, вроде прочитанной книги, или когда-то давно, виденных фильмов. Ну, а в данное время он находился непосредственно здесь, в палате старой заштатной больницы. Только в этом, сейчас заключалась вся его настоящая сущность.
Мгновенно вспомнив всё это, парень невольно подумал: — «Как я, где-то читал, так ощущают себя, те больные, кто побывал на границе жизни и смерти. Та — прошлая жизнь была ДО его отправления в горни выси, а сейчас, началась совершенно другая, которая называется — ПОСЛЕ возвращенья на землю.
Теперь мне придётся, постоянно бросать насторожённые взгляды назад. Не то, можно забыть, кем я там был, где и когда. Выходит, что нужно существовать, сообразуясь с весьма неожиданным опытом».
Несмотря на новые чувства, возникшие в нём, Глеб очень отчётливо помнил всё то, что случилось с ним раньше. Особенно, те плохие события, что он пережил трое суток назад.
Большинству россиян представляется, что работа у зодчих интересная, необычная и весьма уважаемая. Наверное, так тоже бывает, но лишь, при особом стечении всех обстоятельствах. А если выражаться точнее, только в том единственном случае, когда архитектор вдруг попадёт в число выдающихся гениев нашей эпохи.
Или, к примеру, он внезапно окажется среди «модных дизайнеров» вашей страны. На худой же конец, он превратиться в «суперстроителя» какого-то крупного, очень богатого города. Ведь местные знаменитости у всех на слуху и даже владеют проектными фирмами.
Благодаря такому раскладу, они получают за труд приличные «бабки». Это им позволяет, крутиться между богатеев российского общества, и создать для себя высокий уровень жизни.
Все прочие люди, владеющие архитектурным дипломом, являются наёмными служащими и пребывают в иных эмпириях. По крайней мере, они обитают на другом этаже. Причём, не в прекрасном пентхаусе, под чистым безоблачным небом, а значительно ниже, поближе к грязным и мокрым подвалам.
Каждый из подобных работников, служит сразу двум господам. Первым и, самым главным для них, является вельможный заказчик, который сам толком
