Книга Завуч. За порогом - Павел Вяч

– Я рада, что не ошиблась в тебе, – благосклонно принимая диплом победителя всероссийского конкурса «Молодой ученый России», сказала Елена Владимировна.

– Я тоже рад, что полгода назад вы не ошиблись во мне, – с ироничной улыбкой ответил Алексей, слегка доворачивая корпус так, чтобы у фотографирующей их студентки-журналистки получилась хорошая фотография.

– Удачи, Леша, – тепло улыбнулась эта удивительная женщина, взмахом ресниц показывая, что оценила его работу на публику, – мне тебя больше нечему учить. Только смотри, не зазвездись.

– Гениальных учеников вам, Елена Владимировна, – с легкой ноткой грусти улыбнулся Алексей в ответ.

Впереди был заключительный год университета, по окончании которого завкафедрой все же уговорил парня поступить в аспирантуру, вдобавок предложив ему стать лаборантом. В аспирантуру Алексей поступил, тем более это была важная часть его Плана, а от второго предложения отказался – его ждала школа. Алексей вовсю готовился пойти по стопам Льва Львовича.

– На «Заходящей», пожалуйста, – обратился Алексей к водителю и приготовился к выходу.

Несмотря на то, что он все-таки стал самым молодым в городе завучем, своей привычке приезжать в школу к семи двадцати утра не изменил. Выйдя на остановке, он хмуро посмотрел по сторонам, улыбнулся только-только просыпающемуся солнцу и направился к устаревшему трехэтажному зданию школы. Своей школы.

Глава 2

Молодой учитель шел по проторенной дорожке от остановки до школы и вспоминал.

Это сейчас он знал всех учеников и родителей, представителей администрации района и города, нужных и важных людей как в управлении образования, так и в депутатском корпусе. Сейчас молодому завучу было по силам решить практически любую проблему, так или иначе связанную со школой.

А ведь поначалу было совсем непросто – старшеклассники не воспринимали парня, который был старше всего-навсего на несколько лет, в качестве учителя, а младшие классы были совсем еще глупенькие и какие-то ограниченные, что ли. На старшаках Алексей Александрович экстренно постигал особенности молодежной социализации и построение психологически и педагогически правильной модели взаимодействия, а на мелких – прокачивал терпение и дзен.

И вновь пришлось много читать: книги по психологии, пубертатному периоду, личностному росту и развитию – ведь, как оказалось, ученики от мала до велика понимают и начинают тебя слушать только тогда, когда ты сам выполняешь все, о чем говоришь. Личный пример – есть личный пример!

Тут-то и пригодилась гимнастика.

С крыши серой девятиэтажки сорвался пласт снега и ухнул на сугроб недалеко от Алексея, навевая парню воспоминания о том самом уроке. Уроке, где было положено начало формированию его личной команды. Уроке, когда он наконец почувствовал, что в его силах помочь ребятам решить их проблемы, заронить в их души семена разумного, доброго, вечного. Уроке, когда он наконец стал Алексеем Александровичем…

Тогда, через полгода работы в обычной школе, урок пошел не совсем по плану. На сдвоенном русском в 10 «В» классе Костя, лидер школьной «банды», в очередной раз попытался увести тему урока с деепричастных оборотов на более интересную, причем неважно какую – время-то идет.

– А вот скажите, какая польза будет от этого вашего русского языка, от владения Словом? – интонацией выделив заглавную букву, Костян спародировал Алексея Александровича, который всегда обращался к Слову и Речи с присущим ему пиететом. – Если, к примеру, к тебе вечером подойдут и без лишнего Слова, – в классе послышались смешки, – сломают тебе нос?

– А зачем кому-то ломать мне нос? – удивленно переспросил молодой учитель, внимательно смотря на ученика.

– Ну знаете, люди разные бывают, кому-то может ваш сотовый понравился или вы, к примеру, не понравились.

– Ну знаете, – слегка улыбнулся Алексей Александрович, – для начала я попробую решить дело мирным путем…

Дождавшись появления пренебрежительных гримас на лицах пятерки парней-заводил и укоризненных взглядов нескольких модниц, Алексей Александрович продолжил:

– А если владение нашим русским языком, к примеру, не поможет, только тогда я «втащу» ему.

Класс зашумел. Реплики и комментарии посыпались рекой:

– Хах!

– Это по-нашему!

– Пф, а сможете?

– Говорить в классе все могут, а попробуй на улице что-нибудь скажи!

– Ну-ну.

– Ну, не знааааю…

– А Алексей Александрович-то крутой!

– Лол!

Переждав эмоциональный выплеск, учитель снял очки и добавил:

– А потом, воспользовавшись Словом и Ногами, поясню тому маргиналу всю неправоту его точки зрения, опираясь на высокоточные пинки, вернее, я хотел сказать – цитаты из русской классики.

Шум вновь поднялся:

– Не перебор ли?

– А сможете?

– На словах-то все герои…

– На словах он Лев Толстой, хе-хе…

– Серьезное заявление!

– Алексей Александрович сможет.

Последний комментарий прозвучал как-то обыденно и повседневно, что ли. Весь класс синхронно посмотрел на Наташу Вяземскую, произнесшую эту фразу с таким скучным видом и таким снисходительно-уверенным тоном, что все (и даже сам Алексей Александрович) поверили, что да – сможет.

Алексей внутренне поморщился. Запланированная демонстрация гимнастических навыков летела к чертям.

«Так тоже, впрочем, неплохо вышло, но последний кирпичик в фундамент своего авторитета он должен был положить сам. Всего-то и нужно было подвести ребят на нужную ему тему – позволить взять себя на слабо… А дальше просто – стойка на руках на шатающемся столе, поднятие Васи Ищенко вместе со стулом и еще пара фишек, которые окончательно растопили бы эти черствые детские сердца!»

А класс все продолжал заинтересованно смотреть на Наташу, и Алексей поймал себя на мысли, что тоже внимательно и с каким-то даже удивлением ее разглядывает:

«Хм, а почему я пропустил ее, когда делал психпортреты всего класса?» – подумалось ему.

Первые три месяца работы в школе Алексей потратил на составление тех самых психологических портретов. Он собирал информацию как о детях и их родителях, так и об учителях и руководстве школы. С классными руководителями было достаточно завести разговор про их деток, и они с удовольствием выкладывали тебе про ребенка и его семью абсолютно ВСЕ, добавляя порой немного и от себя. Ну, а с предметниками хорошо работала маска учителя-новичка:

– 10 «А» вышел? Я у них тоже начал вести в этом году, никого не знаю, кто на что способен… – грустный выдох, потереть дужку очков.

– Заходите, Александр Алексеевич! Как-как? Простите, Алексей Александрович, дети неплохие, но…

Споткнулся Алексей лишь раз – на учителе английского, который хоть и давал четкую и полезную информацию по качествам детей касательно учебы, но всеми своими наблюдениями не делился, и вел себя хоть и приветливо, но настороженно.

– Понимаете, я еще никого не знаю, подскажите, пожалуйста, чего можно ожидать от 9 «Б»?

– План Б-то? Хах, да чего угодно. Вроде тихие, спокойные, но, как говорится, still water runs deep – в тихом омуте черти водятся. Ну а так, ребята хорошие.

– А вот, например, Никита что из себя представляет?

– Чуть скованный, умный, творческий.

– …

Вежливая улыбка в ответ и ни слова больше.

«КГБшник какой-то», – подумал в тот раз Алексей.

Тогда его мгновенно прошиб пот, но потом он внезапно успокоился, ведь что он, по сути, делает? Ничего противозаконного! И информация эта нужна ему не для каких-то там делишек, а чтобы выстроить из хаотичной школьной жизни упорядоченную систему. Свою систему.

Аналитик, сидящий внутри Алексея, рвал