— Не существует такой вещи, как стопроцентно безопасная вакцина, леди и джентльмены. Однако отказ общественности принять сей факт плюс постоянные претензии политиков насчет того, что фармацевтические компании руководствуются лишь жадностью и собственными интересами, привели к ситуации, в которой мы сейчас находимся. В настоящее время осталось совсем немного компаний, обладающих желанием и дорогим, современным оборудованием, необходимым для действий в таких стесненных обстоятельствах. Но даже им ставят палки в колеса из-за растущей угрозы судебных разбирательств со стороны общества, которое чем дальше, тем больше сутяжничает. Больше никто не хочет связываться с производством вакцин, не говоря уже о чрезвычайно дорогих разработках новых… и как раз тогда, когда мы больше всего в них нуждаемся.
— Но наверняка в критической ситуации правительства могли бы взять на себя руководство по производству вакцин, которые у нас уже имеются? — предположила Линда Мейер. — Я имею в виду оспу и туберкулез.
— Забудьте об этом, доктор. Производство вакцин является чрезвычайно сложным процессом, требующим специализированного оборудования, а также знаний и опыта работы, что доступно только в тех компаниях, которые занимаются подобным многие годы. Производство вакцины против оспы свернули, после того как Всемирная организация здравоохранения объявила саму болезнь исчезнувшей. В то время мы не знали, что в бывшем СССР существовало множество лабораторий, запасающихся этим вирусом, который, при наихудшем развитии событий, сейчас становится доступным террористическим группировкам. Бог его знает, как этот вирус модифицировали инженеры-генетики. Более того, уже много лет не было призыва к всеобщей вакцинации против туберкулеза, но болезнь снова берет реванш, а устойчивые к лекарствам штаммы встречаются все чаще. Нам нужны вакцины против СПИДа и пандемического гриппа, но не предпринимается никаких совместных усилий по их разработке. Времени остается все меньше, леди и джентльмены. Нам необходимы вакцины, и немедленно!
Сигейт занял свое место. Молтби поблагодарил его и Вильямса.
— Думаю, теперь вам ясна проблема, леди и джентльмены. Мы отчаянно нуждаемся в новых вакцинах, но никто не хочет создавать их. Мы должны найти выход из этого тупика. Современная разведка полагает, что если мы в скором времени не придумаем новые вакцины против чумы, сибирской язвы, ботулизма и туберкулеза, мы можем попрощаться с западной цивилизацией. Премьер-министр и президент за прошедшие несколько недель на своем уровне сделали все, что могли, чтобы надавить на больших игроков в фармацевтическом бизнесе и убедить их принять участие в программе развития, но безуспешно. Эти люди решили, что на первом месте — их акционеры, что нет никакого смысла в инвестировании гигантских сумм в разработку вакцин, ведь все равно они увязнут на долгие годы в судах и проверках. И ко всему этому прибавляется «бонус» в виде адвокатов, постоянно дышащих им в спину. Вот почему мы вас всех собрали здесь. Мы должны найти выход из всей этой неразберихи!
— А вы не пробовали более мягкий подход? — поинтересовалась женщина, чья карточка на столе гласила, что она является старшим советником в Министерстве здравоохранения.
— Мы пытались уговорить их, — ответил американец, сидящий по правую руку от Молтби. Это был Джордж Циммерман, заместитель министра внутренних дел США. В его голосе явно присутствовал оттенок агрессии, который, как подумал Коутс, мог бы подтвердить, что этот тип «глупцов не жалует».
— Мы уже рассматривали и введение налоговых льгот и дополнительных грантов, но, возможно, эти ребята и так уже делают большие деньги. Они не заинтересованы. Мы в тупике.
— А если для компаний сделать обстановку более… комфортной для деятельности? — предложила женщина.
— Если вы имеете в виду смягчение правил и нормативов насчет судов и тестирований, управленцы не допустят этого. Общественность не допустит. Уже сейчас всё, что хоть каким-то образом касается безвредности лекарств, находится под пристальным наблюдением. Политическое самоубийство вообще никому не поможет. Случай с нашей вакциной против сибирской язвы как раз такой. У нас есть эта чертова вакцина, но мы не можем использовать ее для защиты наших ребят из-за какого-то долбанного судебного разбирательства, длящегося годами!
— Но ведь существуют реальные опасения по поводу безопасности данной конкретной вакцины, господин секретарь, — возразил седовласый мужчина в форме полковника британской армии.
— Реальные опасения, полковник, не спасут ваши задницы, когда полетят насекомые, зараженные этой гадостью.
— Нам нужно подвести итоги, — быстро вмешался Молтби, стараясь разрядить обстановку. — Послушайте, — обратился он к присутствующим, показывая тыльную сторону ладоней, подняв большие пальцы вверх, — мы все за разумные меры предосторожности, но, если честно, наступает момент, когда чрезмерная забота о безопасности может помешать нам вставать по утрам с постели. Общественность требует стопроцентной безопасности, когда дело касается вакцин, но они не могут получить ее. Это невозможно!
— Тогда каков допустимый уровень безопасности, министр? — спросил полковник.
Молтби пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся, будто ему задали вопрос, на который он не способен дать ответ.
Циммерман был более многословен.
— Если вы сталкиваетесь лицом к лицу с конкретной смертью, полковник, что угодно, дающее шанс более пятидесяти процентов спасти вас, стоит того, чтобы за это ухватиться.
Молтби не стал возражать, но посмотрел так, будто хотел, чтобы Циммерман выразился по-другому.
— Прошу прощения, джентльмены, — начала Линда Мейер, — возможно, я что-то пропустила, но действительно не совсем понимаю, что вы хотите, чтобы мы сделали?
Молтби посмотрел на Циммермана, который кивком дал понять, чтобы тот продолжал.
— Вы все здесь — самые выдающиеся и лучшие, кто есть у нас, когда дело доходит до вопросов здравоохранения и безопасности… по обе стороны баррикад. Нам нужно, чтобы вы использовали свою находчивость, инициативность и нашли решение. Нам необходимы вакцины против вирусов и бактерий, угрожающих нашей безопасности, и эти вакцины нужны нам быстро. Щедрое финансирование будет обеспечено для поддержки лучших идей, и поступать оно будет… отдельно и с минимальными бюрократическими проволочками.
— Так вы хотите, чтобы мы добились согласия фармацевтических компаний на содействие там, где вам не удалось? — уточнила женщина из Департамента здравоохранения.
— Это один из способов, — кивнул Молтби. — Но, возможно, существуют и другие. Кто знает? Мы взываем к инициативе от лучших умов, что у нас есть.
* * *
— Боже, мне нужно выпить! — пробормотал Коутс, когда они с Лэнгли направлялись в бар. — Ну и что ты обо всем это думаешь?
Около их столика материализовался официант, и Коутс заказал два больших джин-тоника.
— На ум приходят только молот и наковальня, — произнес Лэнгли. — Но давай на чистоту: все ждали, что это произойдет. Общественная одержимость безопасностью тормозит буквально все в Великобритании. Власти не могут установить треклятую рождественскую елку без того, чтобы не вмешались безопасники, а юристы переполошатся по поводу перспектив. Детей не пускают покататься на велосипедах, если бедолаг не упакуют в углеродное волокно.
