– По словам испанских моряков, которых мы взяли в плен у Кальяо-де-Лима, у “Консепсьон” на борту всего два орудия против наших восемнадцати.
– Испанцы! – Штурман презрительно сплюнул за борт. – Они же известные лгуны, почище ирландцев.
Дрейк бросил еще один оценивающий взгляд на приближающийся корабль.
– Если бы испанский капитан заподозрил ловушку, он предпочел бы бегство с поля боя, во всяком случае, не стал бы сражаться, – напомнил он несговорчивому помощнику.
– В таком случае, почему бы нам не открыть огонь и не заставить его спустить флаг?
– Рискуя отправить корабль на дно вместе с ценным грузом? Чего нам опасаться, Томас? – Дрейк ухмыльнулся и поощрительно хлопнул штурмана по плечу. – Если мой план удастся, мы сбережем порох, а заодно покажем этим испанцам, как умеют сражаться англичане, когда дело доходит до настоящей драки.
Кэттилл понимающе хмыкнул:
– Иными словами, вы собираетесь взять испанца на абордаж?
Дрейк кивнул:
– Мы будем на их палубе прежде, чем кто-нибудь из членов команды догадается взять в руки мушкет. Наберемся терпения, пока они не угодят в ловушку, которую сами себе уготовили.
* * *
Около трех часов дня “Консепсьон” легла на параллельный курс и закачалась на волнах по левому борту “Золотой лани”.
– Кому принадлежит корабль и откуда вы идете? – поинтересовался Торрес с полубака.
Нума де Сильва, штурман-португалец, присоединившийся к Дрейку после того, как потерял свой корабль у берегов Бразилии, ответил ему по-испански:
– “Сан-Педро де Паула” из Вальпараисо.
Это было название испанского судна, захваченного Дрейком за три недели до описываемых событий.
За исключением нескольких человек, одетых в традиционную форму испанских моряков, и укрывшихся вдоль борта арбалетчиков, остальные члены команды “Золотой лани” по приказанию Дрейка укрылись в трюме. Опасаясь пожара на испанском корабле, Дрейк на этот раз запретил использовать огнестрельное оружие.
Все было готово к схватке. Дрейка мало смущал тот факт, что по численности его команда вдвое уступала испанцам. Это был далеко не первый случай, когда Дрейк не задумываясь шел навстречу противнику, значительно превышающему его численностью, и, разумеется, не последний.
Испанский капитан “Золотой лани” принял мирное купеческое судно. Люди, находившиеся на палубе, исправно исполняли свои обязанности и, казалось, совсем не интересовались неожиданной встречей в открытом океане с королевским галеоном. Их капитан, стоявший у борта, любезно ответил на приветствие де Антона. Испанский капитан не обратил внимания на то, что оба корабля продолжали постепенно сближаться.
Когда расстояние между судами сократилось до тридцати метров, Дрейк сделал почти незаметный знак своему лучшему стрелку, и тот, вскочив на ноги, разрядил мушкет точно в грудь испанского штурмана. Одновременно арбалетчики Дрейка начали почти в упор расстреливать офицеров и матросов испанской команды. Потерявший управление галеон начал медленно дрейфовать в нескольких десятках метров от “Золотой лани”. Не теряя времени, Дрейк отдал приказ рулевому подойти вплотную к борту испанского судна. Абордажные крюки впились в борт галеона.
– За королеву Бесс, во славу доброй старой Англии! – крикнул Дрейк, обнажив шпагу. – За мной, ребята!
С воплями, способными привести в замешательство самого дьявола, пираты хлынули на палубу испанского судна. Шум стоял невообразимый. Барабанщики и трубачи англичан, хотя и не принимали непосредственного участия в схватке, внесли свой посильный вклад в успех.
Битва продолжалась всего несколько минут. За это время добрая треть испанской команды была перебита или ранена, а остальные даже не пытались сопротивляться. Способные что-либо соображать просто опустились на колени, полностью предав свою судьбу в руки счастливых победителей.
Со шпагой в одной руке и пистолетом в другой Дрейк подошел к капитану де Антону.
– Именем ее величества Елизаветы, королевы Англии, предлагаю вам сложить оружие! – объявил он.
Испанский капитан был слишком потрясен случившимся, чтобы возражать счастливому победителю.
– Разумеется, я готов сложить оружие, – пробормотал он, – но умоляю вас, будьте милосердны.
– Вам не придется упрекать меня в излишней жестокости, – ухмыльнулся Дрейк, – если и впредь вы будете проявлять благоразумие.
Англичане уже вовсю хозяйничали на поверженном галеоне. Мертвые были выброшены за борт, пленников, включая раненых, собрали на нижней палубе. Капитан де Антон и оставшиеся в живых офицеры были препровождены на борт “Золотой лани”. Верный своему правилу, Дрейк лично ознакомил их со своим кораблем, после чего им был предоставлен короткий отдых в ожидании праздничного ужина, который Дрейк намеревался устроить в честь славной виктории. Ужин, проходивший под аккомпанемент небольшого национального оркестра, был сервирован на старинном английском серебре и сдобрен изрядным количеством превосходного испанского вина.
Еще до завершения празднества оба корабля повернули на запад, оставив далеко позади себя побережье Перу, контролируемое испанцами. Дрейк не хотел зря рисковать. Но уже на следующий день он распорядился спустить паруса, оставив только те, которые помогали справиться с усилившейся качкой. Четыре следующих дня победители и побежденные работали бок о бок, перенося баснословную добычу с испанского корабля на борт “Золотой лани”. На сей раз англичанам досталось тринадцать сундуков королевского серебра в монетах и утвари, восемьдесят фунтов чистого золота, двадцать шесть тонн серебра в слитках, ящики с драгоценными камнями, главным образом изумрудами и жемчугом, и обилие съестных припасов, в том числе сахар и фрукты.
Размеры богатства, свалившегося на пиратов, еще долго будоражили воображение современников.
Помимо драгоценных камней и металлов в трюмах корабля находилось немало бесценных произведении культуры инков, предназначенных для личной коллекции его величества Филиппа, короля обеих Испании. Дрейк лично осмотрел их и был потрясен искусством древних мастеров. Никогда в жизни он не видел ничего подобного. Одни только рулоны изысканно вышитых перуанских тканей заняли целую секцию трюма “Золотой лани”. Сотни ящиков с изящными скульптурами из камня и керамики, инкрустированные самоцветами, перламутром и жемчугом, представляли огромную ценность, как наследие великой цивилизации, безжалостно уничтоженной Франсиско Писарро и его сподвижниками. Неожиданное знакомство с этими сокровищами произвело сильное впечатление на Фрэнсиса Дрейка. Против магии этих вещей даже такому жестокосердому пирату трудно было устоять. Как ни странно, но предмет, привлекший особое внимание капитана, не имел никакого отношения к шедеврам ювелирного искусства. Вещи, заинтересовавшие его более всего, были заключены в простой ларец из неизвестного Дрейку зеленовато-желтого камня и представляли собой золотую маску немолодого индейца и несколько цветных веревок с узлами, причудливо переплетенных между собой.
