все еще не уверена, что не сама его привела.
— Можешь не заморачиваться, — он ерзает в кровати, лезет в карман джинсов, а я выставляю вперед стакан. Он же не за пистолетом туда полез, а то наши силы будут немного неравны. Хотя стаканом я и приложить могу, пока он от воды будет отплевываться. — Полиция уже здесь. От вас жалоба поступила? Вот, провожу обыск, — незнакомец говорит на автомате и бросает корочку. Недоверчиво беру и открываю. Может, он стриптизер, который приехал к нам вчера? Хотя мы вроде не заказывали.
С маленькой фотографии на меня смотрит симпатичный молодой человек. Волосы черные, глаза голубые, подбородок, как в лучших женских романах, волевой, ну не мужик — мечта с обложки. Макаров Алексей Петрович, капитан. Так, удостоверение вроде настоящее, печати тоже. Значит, и правда мент. Час от часу не легче.
— Алексей Петрович, думаю, это недоразумение какое-то, вам лучше уйти.
— Как только закончу с обыском, — он переворачивается на другой бок, прячет голову под подушкой и кутается в одеяло. — Загляните через пару часиков, и лучше сразу с завтраком и кофе.
С этими словами незнакомый Алексей забывается крепким сном, оставляя меня в полнейшем изумлении. На него не действуют никакие мои слова, он будто отключился. Трогать я его боюсь, хотя пару раз все же тычу в плечо указательным пальцем, но исключительно для того, чтобы разбудить, а не за тем, чтобы облапать качка. Он в тренажерке, наверное, живет. Точно стриптизер, не бывает таких красивых полицейских.
Сдаюсь через десять минут. Надеюсь, спать он будет мертвым сном, а я пока приведу себя в порядок. Быстро переодеваюсь в ванной, умываюсь и пишу подруге, не заказывали ли мы вчера стриптиз. Она ржет с меня и говорит, если танцы и были, то эксклюзивно для моих глаз. Проверяю последние набранные — никому ночью не звонила. Но легче от этого не становится.
Так, пока он спит, надо подготовиться к обороне. Что там может помочь? Сковородка раскаленная? Отлично. Как вариант, еще подойдет кипяток, поэтому ставлю чайник. Чтобы не греть посуду зря, достаю творог и замешиваю сырники, периодически поглядывая на дверь. Желудок сжимается, напоминая, что надо бы туда закинуть что-то безалкогольное и сытное, а вот тело еще потряхивает от волнения. Ни черта не помню. Спокойно, Ника, на кухне ты в безопасности, тут целая коллекция ножей, так что точно от него отобьюсь. Наверное.
Готовка успокаивает, позволяя отвлечься от насущных проблем и сосредоточиться на текущих заботах, например, количестве сахара, которое вбухано в тесто, и я почти не вспоминаю о мужчине в своей постели. Если он в одежде, значит, между нами ничего не было. Только сейчас меня это немного расстраивает. Все же не каждый день я кадрю таких красавчиков. Интересно, как мы все-таки оказались у меня и почему я ничего не помню?
— Пить меньше надо потому что! — сетую на себя вслух. Не глушила бы «Фанагорию» с таким энтузиазмом, глядишь вспомнила бы, что вчера произошло. Выкладываю сырники на тарелку и щелкаю еще раз чайником.
— Согласен, — раздается за спиной, и я подпрыгиваю, задевая сковородку, которая — спасибо, что пустая, — летит прямо на мою ногу, поджаривая мизинец.
— Ай, сука! — кричу и матерюсь так громко, что весь дом услышит. Но мне плевать, у меня тут нога жарится. Пока я шиплю и ору на всю Ивановскую, Алексей подходит ближе, поднимает сковороду, отставляя ее подальше, выключает плиту и, обхватив меня за талию, разворачивает к стулу, помогая сесть. — Спасибо, — возвращаюсь в реальность и хлопаю глазами.
— Аптечка где? — спрашивает серьезно, пока я роняю челюсть от его глубокого голоса, который ему чертовски идет. Идиотка! У меня в квартире незнакомец, а я радуюсь, что красивый попался, и даже с похмелья таким остается.
— В ванной. Не надо, все будет в порядке со мной.
Он оставляет слова без ответа, возвращается с «Пантенолом» и обрабатывает покраснение. Вряд ли, конечно, это что-то изменит, но мне приятно. Сижу, смотрю на красивого мужика у моих ног. Чем не идеальное утро?
— Готово, — улыбается и встает. — Можно я умоюсь? — киваю растерянно, все еще не понимая, как мне с ним себя вести.
Поднимаюсь, смотрю на ногу, мда уж, надеюсь, за неделю заживет, иначе в лодочки не влезу. Пока Алексей возится в ванной, я нахожу себе занятие, чтобы унять тремор: кипячу чайник в третий раз и ставлю сырники на стол. К ним сметану и варенье, еще есть сгущенка, но ее решаю не доставать, а то подумает, что я ради него в магазин бегала. Хотя вообще я люблю со сметаной, варенье — для блинчиков, так что убираю его тоже. Не для капитана полиции старалась, а для себя любимой. Капитана бы выпроводить не помешало, а потом с чистой совестью завтракать в гордом одиночестве и смотреть котят на «Авито». А что, уже пора и определяться с кошками, сильной и независимой вроде стала.
— Спасибо, — говорю, когда он возвращается. Алексей смотрит на меня внимательно, даже с каким-то восхищением, особенно когда я тянусь за кружками на верхней полке, зачем-то продолжая игнорировать его ненормальное присутствие в своей квартире. Но не выдерживаю и чуть не падаю под пристальным зрительным сопровождением, потому что ноги скользят, но умудряюсь удержать равновесие хотя бы физическое. На менталку сил не остается, поэтому резко оборачиваюсь и на одном дыхании выдаю: — Слушайте, я не помню, как вы оказались в моей квартире. Если я вас чем-то обнадежила, простите, секса не будет, я не сплю с незнакомцами, так что уходите, пожалуйста, иначе я вызову на вас других полицейских.
Он молчит, а потом громко смеется и вопреки просьбе усаживается на мое место за столом, упирается локтями в стол, снова пялится — иначе и не скажешь, — а я мнусь, будто не у себя дома, а у него в гостях.
— Как тебя зовут? — спокойно спрашивает. — Ничего же, что на «ты»?
— Вероника.
— Приятно познакомиться с тобой, Вероника, — он улыбается, а мне что-то становится не по себе, будто сейчас он сознается, что маньяк, который пришел, чтобы убить меня, но по каким-то своим фетишам сделает это в половину одиннадцатого, так что мне остались жалкие минуты. — Так вот, уйти я не смогу, потому что сначала нужно поменять замок на двери, твой я ночью сломал, когда пытался попасть в квартиру.
Твою ж мать. Надо было сразу звонить в полицию. Внутри все холодеет, я бледнею и опускаюсь на стул, хотя надо бы его этим стулом огреть и бежать подальше, чтобы не
