– Тебе действительно по душе то, чем ты занимаешься сейчас?
– Ежедневно я возвращаюсь домой не позже шести. Летом не пропускаю ни одной игры Малой лиги, осенью бываю почти на всех футбольных матчах. А когда Салли вырастет и отправится на свое первое свидание, я не окажусь в каком-то проклятом VC-20B черт знает где, на другом конце земли, направляясь на очередное бессмысленное совещание. – Лицо Джека осветила удовлетворенная улыбка. – Я предпочитаю такую жизнь даже хорошей партии в гольф.
– Ну что ж, это вполне разумно, так как, думаю, даже самому Арнолду Палмеру не по плечу научить тебя правильному удару. Но я все-таки попытаюсь, – добавил Робби, – хотя бы потому, что об этом меня просила Кэти.
Удар Джека оказался слишком сильным, и ему пришлось еще трижды бить по мячику, чтобы вернуть его на зеленую поляну. В результате мячик оказался в лунке после семи ударов, тогда как Робби потратил на то же самое всего четыре, что соответствовало норме для этого поля.
– Игрок твоего класса должен больше ругаться, – заметил Джексон, устанавливая второй колышек. Райан не успел огрызнуться – послышалось жужжание пейджера.
Джек всегда носил пейджер пристегнутым к поясу. Пейджер действовал через спутник связи, так что его владелец постоянно был в поле досягаемости, где бы ни находился. Туннели в горах или под водой обеспечивали некоторую защиту, но и то недостаточную. Джек снял пейджер с пояса. Скорее всего, это по поводу контракта с «Силикон-вэлли», подумал он, хотя оставленные им инструкции были ясными и недвусмысленными. Не иначе кому-то надоело перекалывать канцелярские скрепки. Он посмотрел на номер телефона, что высветил дисплей на жидких кристаллах.
– Мне казалось, твой офис в Нью-Йорке, – заметил Робби. Код на дисплее был 202, а не 212, как ожидал Джек.
– Да, это так. Я могу проводить почти все совещания по телефону из Балтимора, но по крайней мере раз в неделю приходится отправляться на «метролайнере» в Нью-Йорк. – Райан нахмурился. Странно. За кодом Вашингтона следовал номер телефона – 757-5000. Центр связи Белого дома. Он посмотрел на часы. Без пяти восемь утра. Время вызова больше чем что-либо подчеркивало его срочность. Ну что в том особенного? – подумал Джек. По крайней мере, если судить по газетам, которые он ежедневно читал. Неожиданным было лишь то, что его вызывают с таким опозданием. Джек ожидал звонка из Белого дома гораздо раньше. Он подошел к электрокару и достал из сумки телефон сотовой связи. Надо признаться, это был единственный предмет в сумке для гольфа, которым он умел пользоваться.
На разговор понадобилось всего три минуты. Робби, улыбаясь, сидел в каре. Да, ответил Райан, я в Гринбрайере. Да, я знаю, что недалеко есть аэропорт. Четыре часа? Меньше часа туда, час обратно и около часа на беседу. К обеду вернусь. Хватит даже времени закончить партию в Гольф, принять душ и переодеться перед отъездом в аэропорт, подумал Джек, убирая телефон обратно в сумку. Это было преимуществом лучшего в мире транспортного сервиса. Проблема заключалась только в том, что после того, как ты попадаешь в сферу его обслуживания, тебя отпускают с большой неохотой. Все средства такой системы направлены на то, чтобы возможно комфортнее ограничить твою свободу. Покачав головой, Джек подошел к ожидавшему его мячику. Разговор, отвлекший его от игры, оказал странное воздействие: он ударил сильна и точно, мячик упал на коротко подстриженную траву второй поляны в двухстах десяти ярдах, и Джек молча пошел обратно к электрокару, обдумывая, что он скажет Кэти.
* * *
Цех новый, безукоризненная чистота, однако он вызывает чувство неприязни, подумал инженер. Его соотечественники всегда боялись огня, но к тому, что будет производить размещенное здесь оборудование, испытывали прямо-таки невероятное отвращение. Он никак не мог заставить себя отмахнуться от этого ощущения. Оно походило на жужжание насекомого, хотя это было весьма неудачным сравнением, потому что попавший сюда воздух, весь до последней молекулы, прошел через лучшую систему очистки, какую только могла спроектировать и построить его страна. Блестящее инженерное мастерство коллег было для него источником особой гордости – ведь и сам он принадлежал к лучшим из них. Именно эта гордость послужит ему поддержкой и опорой, подумал инженер, стараясь забыть о назойливом ощущении, и принялся осматривать установленное оборудование. В конце концов, если это сумели изготовить американцы, русские, англичане, французы и китайцы, а затем даже индийцы и пакистанцы, почему не сделать этого его соотечественникам? В этом действительно таился определенный скрытый смысл.
В противоположной части здания уже сейчас велись предварительные работы. Агенты по закупкам потратили немало усилий на приобретение уникальных компонентов, необходимых для изготовления этих изделий. Впрочем, таких компонентов требовалось очень немного. Большинство их получали из-за границы, но были и такие, что производились в его стране для экспорта за рубеж. Они были созданы для одной цели, а затем приспособлены для применения в иных областях, и все-таки всегда существовала вероятность – далекая, но реальная, – что их снова используют по первоначальному предназначению. Это превратилось в профессиональную шутку для специалистов, занятых в самых разных корпорациях, воспринималось как нечто забавное и отнюдь не всерьез.
Но теперь им придется подумать об этом серьезно, сказал себе инженер. Он выключил свет и закрыл за собой дверь. Необходимо было закончить работу к определенному сроку, и он примется за нее сегодня же, после нескольких часов сна.
* * *
Сколько бы Райан ни бывал здесь, он испытывал тайное благоговение к этому месту, а сегодня, когда его прибытие так отличалось от обычного, особенно. Звонок в отель – и там подготовили машину, чтобы попасть в аэропорт, где, разумеется, на отдаленной взлетно-посадочной полосе его уже ждал двухмоторный самолет с прогретыми двигателями. Он отличался от тех самолетов, на которых летают бизнесмены, только тем, что на его борту виднелись знаки принадлежности к ВВС США, а его экипаж был одет в оливково-зеленые летные комбинезоны из номекса. Дружеские улыбки, разумеется полные уважения. Подошедший сержант наклонился, чтобы убедиться, хорошо ли затянуты пристежные ремни, механическая скороговорка из динамика по поводу мер безопасности в случае вынужденной посадки. Беспокойный взгляд пилота – не нарушается ли расписание полета, и самолет оторвался от земли, резко уходя в небо. Райан взял стоящий перед ним стакан с кока-колой – знаком гостеприимства ВВС – и огляделся в поисках предназначенных для него документов. Пожалел, что не надел более приличный костюм, и тут же вспомнил, что поступил так намеренно. Летное время сорок семь минут, заход прямо на посадку на авиабазе Эндрюз. Единственное, что упустили, – это перелет на вертолете с авиабазы на лужайку Белого дома, да и то скорее потому, что это могло привлечь внимание. У самолета Райана встретил почтительный майор ВВС, проводивший его к дешевому правительственному лимузину, за рулем которого сидел молчаливый водитель. Джек устроился на заднем сиденье и закрыл глаза, а майор сел рядом с шофером. Райан попытался вздремнуть – путь он знал наизусть: по Сьютленд-паркуэй на I-295, тут же поворот на I-395 и выезд по Мейн-авеню. В это время дня, сразу после ланча, можно рассчитывать на свободное шоссе, и действительно лимузин скоро остановился у будки охранника на Уэст-Экзекьютив-драйв. А вот здесь, совершенно неожиданно, охранник, не выходя из будки, махнул рукой, разрешая въезд. Вот и знакомый вход под навесом и у входа – знакомое лицо.
