или в каких-либо частных помещениях клуба, даже если я один из владельцев.
Пара на красных фонарях все равно заканчивает, поэтому я тихо выхожу из зала для вуайеристов через служебную дверь и направляюсь в офис. Оказавшись в безопасности в ярко освещенном коридоре для персонала, я достаю свой телефон.
Уведомление гласит: У вас новое сообщение от мамы.
О, как мило. Сообщение от моей матери после того, как я посмотрела, как люди трахаются, как язычники. Я готов поспорить на свое левое яичко, что это еще одно приглашение присоединиться к ней и моему отчиму в домике у озера на этой неделе.
Тебе следует приехать. На этой неделе прекрасная погода.
Ха. Я был прав.
Каждый год они с моим отчимом останавливаются в своем домике у озера, в трех часах езды отсюда, и каждый год они приглашают меня поехать с ними. Я был бы более склонен сказать "да", если бы его двадцатитрехлетняя дурочка тоже не собиралась туда ехать. Поэтому каждый год я разочаровываю свою маму словами благодарности, но не получаю никакого ответа, и этот год ничем не отличается.
Миа — проклятие моего существования. Зеница ока не только ее отца, но и моей матери тоже; последние пятнадцать лет она впитывала каждую каплю их внимания и была серьезной занозой в моей заднице, и хотя сейчас я слишком стар, чтобы жаловаться на соперничество между братьями и сестрами, меня вполне устраивает просто притворяться, что она не существует.
С кем ты разговариваешь? — Спрашивает Хантер через мое плечо, пока я стою у двери, уставившись на свой телефон.
— Моя мама.
Он морщится, проходя мимо.
— Отвратительно, чувак. Я все еще слышу, как люди трахаются за этой стеной.
— Что? Это странно? — Я отвечаю со смехом.
— Не для тебя. Передай ей от меня привет, — говорит он и исчезает в длинном коридоре, поворачивая к офису.
— Я не могу понять, ведешь ли ты себя хорошо или грязно, — кричу я, мой голос разносится по коридору, и вдалеке я слышу смех Хантера.
Подшучивание между мной и тремя людьми, с которыми я руковожу этой компанией, — половина причин, по которым я так чертовски люблю эту работу. Мы отлично ладим. Это всегда весело, иногда немного напряженно, но никогда не бывает слишком тяжело или слишком серьезно.
Именно так, как мне это нравится.
Я почти забываю, что нахожусь в середине текстового разговора с мамой, но жужжание телефона в моей руке напоминает мне об этом.
Ты уже много лет не был на озере.
На секунду меня действительно охватывает чувство вины, когда я думаю о том, чтобы еще раз разочаровать ее. Но я действительно занят работой, и мне не так-то просто покидать клуб на несколько дней. Я рискую потерять свой импульс, энергию, необходимую мне для того, чтобы все шло гладко. Свежие идеи, творческие проекты, новые мероприятия, новые клиенты и важнейшие VIP-поощрения. На моих плечах многое лежит, и я не могу рисковать, позволяя чему-то пропасть. Ни на секунду
Я подумаю об этом, — отвечаю я маме.
Ты должен прийти. Мии здесь скучно без тебя.
Глядя на свой телефон, я смеюсь. Меньше всего моей сводной сестре скучно без меня. Может быть, во сне. Определенно, они поглощали безраздельное внимание наших родителей, когда меня не было рядом. Но меньше всего ей сейчас скучно.
Заманчиво, — отвечаю я.
Но если бы я хотел, чтобы на меня нападали каждые десять секунд, я бы завел кошку.
Будь милым.
Ха. Милым? Мы с Мией не были добры друг к другу с того дня, как познакомились полтора десятилетия назад, когда ей было всего восемь. Мне было чуть за двадцать. У нас действительно не должно было быть проблем друг с другом, учитывая разницу в тринадцать лет, но по мере того, как Мия росла, она находила способы действовать мне на нервы до последнего. Она была никем иным, как титулованной соплячкой, которая не будет довольна, если ее присутствие не станет для меня постоянным источником пыток.
К счастью, я могу преподнести это так же, как и она. И ей уже не восемь лет.
Кроме того, я знаю, что Пол действительно хочет видеть тебя.
Черт возьми. Она собирается разыграть карту Пола. Последние пару лет мой отчим проходил курс лечения от рака мочевого пузыря. В одну минуту у него все отлично, а в следующую… она говорит что-то вроде этого. И это заставляет меня волноваться. Мне следовало бы почаще бывать там и быть в курсе событий, чтобы они знали, что мне не все равно, но жизнь просто мешает.
— Встретимся в баре? — Спрашивает Хантер, когда возвращается, отвлекая мое внимание от телефона. — На этой неделе очередь Мэгги присматривать за клубом.
— Ааааа… и снова быть единственным одиноким парнем в группе? Звучит забавно. Я полагаю, Дрейк привезет свою изюминку недели.
— Не уверен, что у него есть такая на этой неделе, — бросает Хантер в ответ. — Значит, он будет у тебя.
Я откидываю голову назад и приподнимаю брови, заставляя себя натянуто улыбнуться. Лучший друг Хантера и глава отдела строительства клуба Дрейк — известный дамский угодник и не пробудет за нашим столиком не более пяти минут, как объявит сезон охоты на одиноких девушек в баре открытым.
Выпивка по четвергам была для нас десятилетней традицией, но у меня действительно нет сил на еще один вечер для пар с командой. Мне очень не хочется снова их отменять. Просто… динамика так сильно изменилась. Когда Хантер и Изабель поженились, все было в порядке, потому что у меня все еще был Эмерсон. Но сейчас он блаженно связан со своей секретаршей Шарли, и это здорово.
Я рад за него.
—
Но когда я открываю дверь бара, который мы посещаем каждый четверг, и первое, что я вижу, — это мужчина, на которого я равнялся и которого боготворил почти десять лет, целующийся с двадцатиоднолетней девушкой, как будто они находятся в последнем ряду кинотеатра, горечь начинает подкрадываться.
— Этого достаточно. — Я со стоном подхожу к столику и обнаруживаю, что мой лучший друг и его новая, очень юная подружка поглощают друг друга больше, чем напитки, стоящие перед ними.
Шарлотта краснеет и отворачивается от Эмерсона.
— О, извини, — говорит он, беря свой напиток, — Я думал, тебе нравится смотреть.
Я закатываю глаза. — Мне нравится смотреть секс, — уточняю я. — Не то, чтобы это были романтические ласки.
Глаза Шарлотты расширяются, когда она наклоняется вперед. — Подожди, это твоя… фишка?
— Моя фишка? — Спрашиваю я.
— Да… твой излом.
Беззаботный смешок вырывается из
