Книга Нереально, но вместе - Ольга Обр

— Это Ариадна, — представляет женщину Кир. Та спокойно и вежливо улыбается, протягивает мне руку. — Няня для Рады.

— Я из Кио, приятно познакомиться, — говорит улыбчивая Ариадна. А я гадаю, имеет ли она какое-либо отношение к Нейту. Тот намекал на сюрприз.

Кир, до этого державший дочь, передаёт её няне и тянет меня вглубь.

— Она нормальная, я всё тщательно проверил, — успокаивает меня он, когда замечает, что я оглядываюсь. Джамиль, идущий позади нас, скептически морщит лоб. Он привык опекать сестрёнку и не доверяет новому человеку. Я пожимаю плечами. Проверил, так проверил. Кир показывает одну из кают, в которой теперь мини-филиал детской с розовыми медведями и уютной кроваткой. Джамиль скрывается в другой, запирается изнутри. Ну точно будет полдня в игре зависать. Ариадна заверяет нас, что прекрасно справится с малышкой, и выпроваживает из царства розовых медведей. Я, в шоке от такого поворота, не знаю, чем заняться. Кир меж тем уже тащит меня в нашу с ним каюту. Здесь тоже не обошлось без обновлений — на стене появилось немаленькое зеркало, отражающее кровать, простыни теперь чёрные и наручники лежат ровно посередине, намекая на то, чем мы будем заниматься сегодня ночью. И далеко не одна пачка презервативов на полке в изголовье. Разных. Арафат в своём репертуаре, подготовился по максимуму.

— Ты планируешь использовать это всё сегодня ночью? — ехидничаю я. — Не переоценил себя?

— У нас впереди далеко не одна ночь, солнце. Но мы здесь сейчас не за этим, — вот тут он меня удивил. Кир усаживает меня на кровать, берёт в руки левую ладонь. И делает то, от чего возмущение зашкаливает. Снимает кольцо, надетое Нейтом год назад. Потом пытается с правой руки снять кольцо, подаренное когда-то Алексом. Я сжимаю руку в кулак, стараясь избежать этого, но Кир отводит пальцы с лёгкостью. Снимает и его. Мою память, которую с левого безымянного пальца на правый я смогла переодеть лишь в марте*. (* В западной традиции обручальное кольцо носят на левой руке, переодевая на правую в случае вдовства)

— Мне очень хочется выбросить это в океан, — говорит честно, вглядываясь в моё сердитое лицо. — Но я знаю, как важны они для тебя. Поэтому… — Кир достаёт из кармана золотую цепочку и надевает на неё оба колечка, затем защёлкивает замок на моей шее. — Это твоё прошлое, от которого нам уже не избавиться, — как фокусник вытаскивает из ниоткуда бархатную белую коробочку. — А это наше будущее, — на палец легко скользит тонкий золотой ободок с совсем небольшим камушком.

С тех давних пор, когда Кир задаривал меня украшениями, он научился разбираться в них. Это кольцо стильное и изящное, красивое. Он целует пальцы, прогоняя неожиданный холод. Меня морозит по-настоящему. Возможно, сломался кондиционер. Слёзы подступают к горлу, но я давлюсь ими. Этот жест, безусловно, романтичный, искренний и призван уверить меня в его чувствах. Он вызывает боль. Я не хочу, чтобы Алекс и Нейт становились только прошлым. Но ведь и Кир мне не чужой. Отнимаю руку, заметив мелькнувшую в глазах боль. Я просто хочу обнять тебя, глупый. Я притягиваю его к себе, и мы падаем на чёрный шёлк кровати. Очерчиваю пальцем контур упрямых губ.

— Ты мне ещё финики с молоком зажал, — скрываю слёзы за вредностью.

Кир смеётся счастливо и целует меня:

— Позже, солнце. Не всё сразу.

Ближе к вечеру мы достигаем того самого пляжа, где когда-то я переступила грань дозволенного. Всё могло бы сложиться иначе, удержись я тогда от соблазна. Кир выдаёт мне купальник, похожий на те сёрферские, что остались дома, не буркини. И мы отправляемся на берег вплавь втроём с Джамилем, соизволившим наконец покинуть свою нору. Я сижу на белоснежном песке, отдыхаю после заплыва, но мысли мои далеко от этого места.

— Мам, не грусти, — требует ребёнок, дёргая меня за рукав. — Посмотри как красиво.

Притягиваю к себе его мокрую голову, привычно целуя в макушку.

— Красиво, Джамиль.

Кир, сидящий рядом, смотрит на меня внимательно. Молчит. Правильно, молчи. Пусть следы нашего пребывания здесь смоют волны точно так же, как они смыли наши с Алексом отпечатки ног за тысячи километров отсюда. Я всё забуду когда-нибудь. Просто не сегодня.

КИРАМ

Мари ушла кормить Раду и пропала. Я вглядываюсь в темноту. В мягком свете неполной луны видны лишь блики на поверхности воды у самого борта, берег тонет во мраке, неразличимый отсюда. Ариадна подходит уверенно и спокойно, я догадываюсь, что она хочет сказать, хотя, казалось бы, мы всё обсудили ещё вчера днём.

— Мистер Арафат. У моего нанимателя есть непременное условие, которое вы не выполнили, — женщина застывает на довольно отдалённом расстоянии и ждёт моих оправданий. Да, Джонсон настаивает, чтобы Мари была в курсе, что мисс Хоуп выбрал он. И хочет держать через неё связь с моей женщиной. Надёжный как аранские часы Стоун уже проверил её биографию. Элитная няня-телохранитель, нанять которую могут позволить себе далеко не все. И дело не только в стоимости её услуг, таких специалистов считанные единицы, их отрывают с руками, стоит освободиться хоть одной. Они же в свою очередь весьма разборчивы и отсеивают потенциальных работодателей очень и очень жёстко.

— Всему своё время, Ариадна.

Наш диалог прерывает появление Мари, и мисс Хоуп удаляется в каюту к Раде, пожелав нам спокойной ночи. Я обнимаю свою девочку, радуясь, что она всё-таки пришла. Радуюсь рано.

— Её Нейт прислал? — от Мари сложно утаить что-либо, слишком проницательна. А с Джонсоном, такое ощущение, и вовсе мыслит на одной волне. Киваю.

— Это что-то меняет?

— Нет. Она не привезла с собой бутылочку вина? — усмехаюсь, не исключено, что Мари права, и в чемодане мисс Хоуп кроется контрабандный алкоголь специально для неё. Не удивлюсь. Она же меняет тему. — Ты когда-нибудь плавал в ночном океане?

Качаю отрицательно головой. Такая сумасбродная мысль мне ни разу в голову не приходила.

— Зря, — заявляет серьёзно. — Раздевайся.

И Мари первой скидывает своё лёгкое платье. Дождавшись, пока я разденусь, берёт за руку и ведёт на корму.

— На счёт три, — предупреждает, глядя всё так же без единой смешинки. — Три, — говорит неожиданно и прыгает, утягивая меня за собой. Чёрная волна накрывает резко, но Мари не отпускает мою руку. Мы выныриваем всего пару секунд спустя, сердце стремится покинуть грудную клетку. Под ногами